Смута. Том 1

— Точно-точно. — Вера поникла головой, качнулась сложным калачом свёрнутая коса. — Была, да. А теперь — нет. Вот когда ты меня спасать пришёл… — Она вытерла глаза, последний раз хлюпнула носом. — Ты меня спасаешь, а они стреляют. Даже не думают.

— И что же? — не понял кадет.

— А то, братец мой милый, что вот тогда-то и задумалась я, что нельзя вот так вот — и в пальбу. Если они тут не задумываются, то что ж будет, если какая власть им достанется? Ох, разойдутся!..

Разойдутся, подумал Фёдор. Уж это-то я точно знаю.

— Душа моя братец, — Вера встала, придерживая угревшегося на коленях котёнка, — нам вдвоём придётся.

— Как это «вдвоём»? — не понял бравый кадет.

Вместо ответа Вера одной рукой расстегнула ридикюль.

Протянула Фёдору.

Внутри вместо неведомых девичьих принадлежностей матово блеснула воронёная сталь.

— «Кольт» тридцать второго калибра, — сухо сообщила сестра. — Сорок пять рублей в оружейном магазине Чижова, что на Литейном, 51. Что так смотришь? Я умею стрелять. Маме об этом знать не обязательно.

Федя, разинув рот, глядел на Веру.

— Что… что ты задумала?

— Раз и навсегда отбить у них охоту лазать по гатчинским подземельям, — усмехнулась сестра.

— Но… как?

— Как? Я к ним вернусь. И всё узнаю.

— Вер… они же… они тебя…

Но сестра только отмахнулась.

— Валериан сделает всё, что я скажу. — Она не выдержала, покраснела. — И приведёт на сходку. И я всё узнаю. Клянусь тебе!..

Фёдор Солонов сглотнул, ладони у него покрылись по́том.

— А… потом?

— Увидишь, — хладнокровно сказала сестра. Аккуратно пересадила котёнка на подлокотник кресла, достала «кольт» из ридикюля, передёрнула затвор. Прицелилась куда-то в угол.

Сухо щёлкнуло.

— Я не хуже тебя умею по подземельям лазать.

…И на этом стояла, хоть плачь.

— Ну хорошо, — сдался наконец Фёдор. — Значит, пойдёшь с этим… Валерианом… — Ему очень хотелось сказать — «хлыщом», но сейчас всё-таки не стоило, — на сходку. Всё узнаешь про Бешанова. Так?

Вера кивнула.

— Может, в твоего Положинцева стрелял и не он.

— Это ещё почему? Илья Андреевич его узнал…

— Илья Андреевич тяжело ранен, еле выжил. Что ему там в точности привиделось — он и сам уже точно не скажет.

— Да с чего ты взяла-то?

Вера поджала губы, вздохнула, глядя в угол.

— Потому что Бешанов, скорее всего, не преминул бы добить раненого. Как это у них называется, «контрольный выстрел» — я сама от Благоева слышала. Пальнул бы в голову, и всё. Йоська хвалился, что на «эксах» так полицейских приканчивал.

— Ну… — слегка растерялся Фёдор, — может, оно и так… а может, и нет…

— Когда не знаешь, что сказать, говори по-французски, — припомнила сестра «Аню в Стране чудес». — А если не можешь по-французски, то лучше молчи. Ну, чего ещё тебе?

— Не хочешь больше говорить? — слегка обиделся бравый кадет.

— Всё уже обговорили, обо всём условились, — сухо отрезала сестра. — Сказала — сделаю. Всё!..

— А когда?

— Вот пристал!.. Поговорю с… с этим… Валерианом, — она слегка запнулась, — и дам тебе знать, не сомневайся.

По тому, как она это произнесла, сомневаться и впрямь не приходилось.

— И про Бешанова, и про всё остальное. Если они и впрямь господина Положинцева убить решили, чтобы ненароком он их не выдал, то, может, на самом деле готовы действовать.

— Но ты от них ничего про ходы не слышала ведь?

Вера покачала головой, вновь мотнулась толстая коса. С некоторых пор сестра перестала делать модные причёски, чем повергала в отчаяние и маму, и нянюшку.

— Нет, Федя, врать не стану, не слыхала. Но это ничего не значит. Ладно, ступай, а я протелефонирую этому… субъекту.

В корпусе наводили последний глянец перед государевым смотром. Драили, чистили, скоблили, мыли, натирали. После всего случившегося в разгар зимы словно пытались стереть даже саму память об этом. Хотя как её сотрёшь — в парадном вестибюле уже появилась доска чёрного мрамора с высеченными золотыми буквами: имена и чины погибших кадет с офицерами.

Седьмая рота оказалась брошена на самый тоскливый, по её мнению, участок — натирать мастикой чисто отмытые полы. Точнее, мастикой пол уже намазали, и теперь господа кадеты, пыхтя, шаркали ногами с надетыми на них щётками.

Кто-то — а именно, кадет Воротников — пытался кататься сразу на двух щётках, словно на коньках, но получалось плохо.

Многие из седьмой роты с надеждой взирали на Петю Ниткина: а вдруг что-то придумает? Но Петя, красный от усилий, старательно пыхтел вместе с остальными и не торопился ничего придумывать.

Фёдор вполголоса пересказывал разговор с сестрой; Петя глубокомысленно хмыкал.

— Тут главное, — изрёк он наконец, — что у них с подземельями. Бог с ним, с Йоськой этим, — Илья Андреевич, хвала святителям, выжил и поправляется. А вот подземелья… если они и впрямь замыслили в государев дворец проникнуть или вообще всё взорвать… Вот это нам знать надо!

— Легко сказать, — буркнул Федя, старательно шаркая щёткой под выразительным взглядом капитана Коссарта. — Вдруг они ей не поверят?

— Должны, — убеждённо заявил Ниткин. — Особенно если за неё этот Валериан попросит.