Смута. Том 2

Лев Бобровский, тяжело раненный в самом начале Польского похода, принуждён был уйти в отставку. Занялся коммерцией и преуспел; первые опыты Пети Ниткина в деле создания ракет были профинансированы именно Львом. Во Вторую Великую войну возглавлял Комитет по восстановлению.

Михаил Жадов и Даша Коршунова поженились. Очень скоро Михаил сделался профсоюзным лидером на заводе «Русский Дизель», вошёл в число организаторов партии «Справедливость», был избран депутатом Государственной Думы; стал одним из авторов закона о рабочих союзах, о социальном страховании и многих других.

Лихая казачка Даша запала в душу многим из столичной богемы; её портрет написал Константин Сомов, а Василий Верещагин сделал её центральным персонажем своей знаменитой «Налетают казачки» (лава казачьих женщин в отсутствие ушедших на войну мужей, вынужденных оборонять станицу от продотряда).

Яша — ах, простите, уже не Яша, а Яков Натанович Апфельберг — сделался известным литератором. Книга его «Записки засланного в ЧК (моя подпольная работа)» имела бурный успех, хотя и современники-свидетели, и историки, мягко говоря, ставили под сомнение её основной посыл.

Во время Второй войны прославился статьёй «Сотрём Берлин!..», где писал:

«Я перебираю мои берлинские открытки. Унтер дер Линден, Бранденбургские ворота, Рейхстаг, Тиргартен… Ничто из этого не должно более существовать. Пепел Минска и Киева, прах Смоленска и Харькова взывают к отмщению. О нет, нельзя говорить „мы не такие“, „мы не опустимся“, „мы не станем мстить!“. Мой народ, в коем я был рождён, изгнанный из Англии и Испании, Германии и Португалии, народ, каковой „цивилизованные европейцы“ без колебаний жгли, грабили и истребляли всеми мыслимыми способами, — лучше других знает, что враг наш уважает только тех, кто способен внушить ему, врагу, смертельный ужас.

Его ужас — наша месть. Не „око за око“, а сто за одно! Тысяча! Миллион! Пусть они там, на Одере и Рейне, на Дунае и Сене, трепещут от одного нашего имени. Пусть Берлин пылает! Пусть Париж и Вена падут, охваченные пламенем, пусть на их месте поднимется зелёный лес — после того как земля залечит свои раны.

Огонь и кровь — вот с чем мы должны явиться к вратам вражеских столиц. Пусть знают наш гнев, пусть дрожат и бегут!.. И лишь после того, как в сердцах уцелевших поселится вечный ужас от одного нашего упоминания — тогда мы сможем считать, что прах и пепел наших городов и сёл от Буга до Дона будет отомщён достойно!..»

Тимофей Степанович Боков, бывший заместитель наркома Троцкого, получил от государя полное прощение. Некоторое время работал на заводах Петербурга, затем присоединился к Михаилу Жадову, став одним из основателей «Справедливости». Погиб от руки финского террориста.

Отец и сын Нифонтовы выжили, однако прощения им даровано не было. В армию вернуться ни тому, ни другому не удалось. Помыкавшись, после Великой войны вся семья Нифонтовых эмигрировала в Германскую народно-демократическую республику, созданную после удачной Ноябрьской революции 1920 года.

Надя Солонова учиться не захотела, вышла замуж за офицера-александровца, жила в Гатчино с мужем, матерью Анной Степановной и старой нянюшкой, что до самой смерти так и оставалась с Солоновыми.

Вера Солонова сделалась врачом. Работала в госпиталях во время Смуты и Великой Войны, закончила её главным хирургом, несмотря на молодость. Работала в петербургских и московских клиниках, преподавала. Замуж вышла за коллегу-врача, старший сын Веры Алексеевны героически пал на фронте уже Второй войны, под Смоленском…

Великая княжна Татиана Николаевна Романова покинула императорскую фамилию. Окончила женский медицинский институт, занималась онкологией; вдобавок к медицинскому прошла курс физического факультета Санкт-Петербургского университета, была пионером использования радиации для лечения опухолей. Основала Радиологическую лабораторию при Онкологическом институте в Песочном, руководила ею долгие годы. Автор капитального труда «Радиация и рак». Во время Второй войны, как и её душевная подруга Вера Солонова (дружбу они пронесли через всю жизнь), работала главным хирургом крупного эвакогоспиталя под Москвой.

Воспитала целые поколения врачей-радиологов.

Замуж не вышла, но сильно любила детей Веры, с которыми была очень близка.

Похоронена рядом с церковью св. великомученицы Татианы при Радиологическом институте, своём детище.

Юля Маслакова и Игорь Онуфриев тоже поженились. Где-то глубоко в подполье, вдали от чужих глаз, они — и ещё немногий круг единомышленников, включая и Илью Андреевича Положинцева, излечившегося от последствий ранения и лично Юлей переведённого в знакомый ему поток времени, — заняты разработкой новых, небывалых устройств, что, как они надеются, откроют человечеству власть над невиданными ранее областями пространства и времени.

Им ещё не пора выйти на свет.

Но когда-нибудь этот день настанет.

И это будет совсем новая история.

Конец