Смута. Том 2

За сутки получились два клина, глубоко врезавшихся в боевые порядки белых. Конные дивизии продвинулись ещё дальше, и последние рапорты от них были более чем бодры – захвачены железнодорожные станции, перерезаны дороги, белые всюду отходят…

Троцкий поигрывал красным карандашом, склоняясь над картой поменьше, чем висевшая на стене.

– Товарищ народный комиссар…

Все в штабе Южфронта разом обернулись. Сжав кулаки и побледнев, рядом с развалившимся в кресле Бешановым стоял Костя Нифонтов.

– Лев Давидович, Костян тут дело говорит, – Йоська обращался к народному комиссару по военным и морским делам словно к собственному дядюшке. – Что-то легко уж больно у нас всё выходит. У меня так с фараонами случалось. Коль чего идёт как по маслу и даже глаже – жди засады.

Троцкий наблюдал за Бешановым с каким-то почти медицинским удовольствием. И улыбался, словно задавшись целью определить, до чего тот может дойти и что вытерпят штабные командиры.

– Товарищ народный комиссар, – твёрдо сказал Сиверс, – мы не знаем этих людей, не знаем степени их военных познаний, равно как и не осведомлены об их заслугах перед революцией. Секретно-исполнительный отдел пока что отметился в Харькове только лишь расстрелом заложников. Контру, конечно же, расстреливать надо; но геройствовать в подвале, куда приговорённого приводят связанным, это несколько не то, что встретить ту же контру на поле боя, да ещё и при оружии.

– Смело говорите, товарищ Сиверс, смело! – Троцкий усмехался, даже как будто бы одобрительно. – Но ведь наступление и впрямь началось успешно? Как по маслу, не так ли, товарищ Бешанов?

Сиверс не сдавался. Рядом с ним тесно стояли штабные – и «военспецы», и те, кто ещё полгода назад и не помышлял о военном деле. Все – сильные мужчины не робкого десятка, все при оружии. И Сиверс решился.

– Очевидно, гражданину Бешанову больше пришлось бы по нраву, если бы мы сейчас умывались кровью, так?

– На понт не бери, начальничек. – Бешанов не сменил позы, так и сидел, развалясь, в своём кресле. – Говорю тебе, Сиверс, я подлянку фараоновскую за три версты чую.

– Товарищ народный комиссар! – Сиверс вытянулся в струнку, рядом с ним так же встали по стойке «смирно» кадровые военспецы, а после мгновенного колебания – и остальные красные командиры. – Я не знаю, в каком качестве здесь пребывает этот гражданин, – комфронта вновь сделал акцент на слове «гражданин», – и почему он позволяет себе подобное. Если вы, товарищ народный комиссар, самолично утвердив своей подписью приказы штаба Южфронта, недовольны мною как его командиром – снимайте с должности, но терпеть выходки этого… этого уголовника я не намерен!

Бешанов нагло закинул ногу на ногу, покачивался до блеска надраенный сапог. Гневные словеса Сиверса его нимало не задели и даже не взволновали.

– Вы, товарищ Сиверс, прямо как и не большевик, не красный командир, – Троцкий улыбался. – Товарищ Бешанов не «гражданин», а начальник секретно-исполнительного отдела ВЧК; и здесь он со специальным заданием: проверить, не работает ли тут разведка белых, нет ли здесь их агентов.

– Агентов искать, бесспорно, следует, товарищ нарком, – спокойно сказала вдруг Ирина Ивановна. – Вопрос только в том, где именно их искать и как. Мы вот, например, с товарищем комфронта проверили всю организацию секретного документооборота, усилили контроль за вольнонаёмным персоналом…

– А с тобой мы ещё поговорим! – Бешанов вдруг резко поднялся. – В Питере разговора не вышло, ничего, здесь закончим!

– Тихо, – негромко сказал Троцкий, и – удивительное дело – Бешанов мгновенно осёкся. – Не горячитесь, товарищи. Большевик – это прежде всего холодная голова. Товарищ Сиверс! Вам самому успех первого дня не кажется подозрительным?

– Никак нет, товарищ нарком!

– Почему? У Егорова на Юго-Восточном такого глубокого прорыва нет.

– У Егорова казачьи земли, он прямо в области Вёшенского мятежа наступает. Ясно, там из-за каждой стрехи в спины палить будут. А у нас здесь области русские, крестьянские. Они продразвёрсткой хоть и не шибко довольны, но беляков ненавидят, – Сиверс говорил уверенно, с напором. – Это раз. Второе – не знаю, как Егоров разведку у себя поставил, а вот у нас товарищ Шульц, хоть и зам по оперативному разделу, но разведкой занималась самолично, множество ценных сведений было собрано!

– Это как же? – заинтересовался Троцкий.

– Нет, за линию фронта я не ходила, товарищ нарком, – товарищ Шульц позволила себе лёгкую, почти незаметную улыбку. – А вот с бабами говорила. Бабы, они сейчас туда-сюда шмыгают, тут что-то продадут, там на что-то сменяют, здесь что-то купят. Мужики-то большей частью или дома сидят, или в армии…

– В какой? – тотчас перебил Лев Давидович.

– В обеих, товарищ нарком, – Ирина Ивановна оставалась очень спокойна. – Куда мобилизовали. Вот бабы и бегают. Всё видят, всё слышат. И языками мелят, само собой. Вот мы баб-то и слушали. Потом, конечно, перепроверяли, слухи отсеивали, выдумки, прочее… Вот и нашли слабое место!

– Значит, местное население, раз. Разведка, два. Что ещё, товарищ Сиверс?