Смута в России в начале XVII в. Иван Болотников

Решение избрать государя из московской знати породило споры, которым не видно было конца. «Почал на Москве мятеж быти во многих боярех, — записал современник, — а захотели многие на царство».^{26} Корону оспаривали глава думы Ф. И. Мстиславский, князья Шуйские, Голицыны, Романовы и другие бояре. Все они наперебой вербовали себе сторонников в думе и среди столичного населения. Дворяне же поддерживали тех, к кому были вхожи в дома и кто их жаловал.

Избирательная кампания продолжалась всего три дня и завершилась избранием на трон князя Василия Шуйского. В исторической литературе эти события получили различную оценку. «Шуйский, — писал С. М. Соловьев, — был не, скажем, избран, но выкрикнут царем…».^{27} Автор специальной монографии о земских соборах В. Н. Латкин писал, что в «1606 году состоялся избирательный собор, оказавшийся, впрочем, не чем иным, как пародией на собор».^{28} К совершенно иному выводу пришел Л. В. Черепнин. Избрание Шуйского, по его мнению, явилось результатом взаимодействия «двух сил: Земского собора как сословно-представительного органа и народного движения».^{29}

Подробный отчет об избрании Василия Шуйского находим в «Пискаревском летописце». «И преговорили все бояре, и дворяне, и дети боярские, и гости, и торговые люди, — повествует летописец, — что выбрать дву бояринов и на Лобном месте их поставити и спросити всего православного християнства и всего народу: ково выберут народом, тому быти на государстве».^{30}Приведенный текст позволил Л. В. Черепнину заключить, что в избрании Шуйского участвовал своего рода земский собор (Боярская дума в расширенном составе, представители дворянства и купечества столицы).^{31}Какова степень достоверности приведенного летописного известия? М. Н. Тихомиров указал на большую осведомленность автора «Пискаревского летописца» в семейных делах Шуйских и выделил основную тенденцию памятника — стремление возвеличить этот род. В основу летописи были положены воспоминания москвича, завершившего работу после 1615 г. в Нижнем Новгороде.^{32} Рассказ о соборном избрании Шуйского служит ярким примером тенденциозности «Пискаревского летописца»: он противоречит показаниям всех других источников, включая летописи и записки современников. Весьма сомнительным представляется утверждение летописца, будто «все бояре» выбрали князя Федора Мстиславского да князя Василия Шуйского и привели их на Лобное место для общенародного избрания. Во-первых, дума раскололась на множество соперничавших групп, что сделало невозможным принятие согласованного решения. Во-вторых, избрание главы государства было исключительной прерогативой думы, и бояре никогда бы не отказались от нее в пользу «черни», народа.

По свидетельству «Нового летописца», дума обсуждала возможность созыва в Москве земского собора, на котором присутствовали бы представители от всех городов.^{33} Но этот проект не был осуществлен. Даже в официальных грамотах о воцарении Шуйского власти ни словом не упомянули о вызове в Москву представителей с мест.^{34}

Автор «Карамзинского хронографа», симпатизировавший Шуйскому, писал, что в его избрании участвовали все столичные чины от бояр, дворян, стольников, стряпчих и жильцов до гостей, торговых людей, стрельцов, черных и сотенных людей (соцких или членов столичных сотен).^{35} Но его свидетельство страдает тенденциозностью. В «Новом летописце» можно прочесть, что Василий Шуйский воцарился без совета «со всей землей, да и на Москве не ведяху многие люди». Иностранцы отметили те же характерные черты избрания Шуйского. По словам автора английской записки 1607 г., царя Василия избрали бояре, дворяне и общины одной Москвы.^{36} Польские очевидцы уточнили, что даже в столице избирателями царя «были весьма немногие бояре и низшего класса люди».

Осведомленный современник Авраамий Палицын писал, что вельможи — главные бояре вообще не участвовали в выборах, ибо «малыми некими от царских по-лат излюблен бысть царем князь Василий Иванович Шуйский».^{37} Записки дьяка Ивана Тимофеева, непосредственного участника выборов, уточняют, кого имел в виду Палицын, говоря о «неких малых от царских полат».