Смутные времена. Книга 7

Остановился он только к вечеру, когда неожиданно разбушевалась вьюга, и идти стало совершенно невозможно. Видимость стала отвратительной. Запалил костер в овражке, вырыв берлогу и натаскав в нее лапника. И так у него это здорово получилось, что перекусив сухарями и кипятком, спать завалился при двадцати градусах в минусе почти, как в баньке. К утру, правда, костерок прогорел, дожрав последние приготовленные сучья. Холод достал через валенки и полушубок, но Артур встал, попрыгал, поприседал и, напившись опять кипятку, двинулся дальше. А через час уже вышел к Можайскому шоссе, движение на котором было к его досаде в этом месте довольно оживленное. Немцы отступали и спешно строили линии обороны именно в районе деревни Шевардино. Пришлось сидеть до сумерек, так как выданный старостой аусвайс не избавлял от обыска и рисковать золотом, протащив его двадцать верст лесом, Хрюкин не желал. А уж когда стемнело, тут же и пересек шоссе, при первой же паузе.

Удачно проскочил и влетел в русло реки Колоч, которая проложила здесь свое русло почти параллельно шоссе. По нему и двинулся теперь уже на восток и в полночь остановился на ночлег, обнаружив в обрыве речном вырытый блиндаж. Блиндажик соорудили скорее всего русские, так как печки в нем не оказалось и дров припасено тоже не было, а при свете лучины Хрюкин на промерзших глинистых стенах обнаружил несколько десятков посланий от русского народа Фюреру немецкому. В основном с пожеланиями самого похабного свойства, что говорило о некотором нервном состоянии писавших. Надписи выцарапали естественно штыками и они рваной, заиндевевшей вязью покрывали все видимое свободное пространство. Было что-то здесь и вроде нар, но прилечь на них Хрюкин не решился, а пустил заледенелые жерди на костер, который разжег прямо внутри. Дым мгновенно заполнил помещение, но в крови у Артура проснулся бродяга и он быстро сообразил, как с этой напастью справиться. Завесил вход в пещеру-блиндаж плащ палаткой, оставив прореху сверху, и дым потянуло в нее, так что на полу у костра вполне стало терпимо. Разломав стол из снарядного ящика, Хрюкин соорудил из него ложе и переночевал вполне терпимо. Заснуть сумел при этом и сон увидеть. Рера, разумеется, довольно скалящегося, увидел в нем и доложил о пройденном пути.

– Очень хорошо. Ты почти пришел. Русло это нам и нужно. Пройдешь еще на восток, от того места где остановился на ночлег, двести десять метров и увидишь в этом месте изгиб. Русло огибает каменную гряду. Она-то тебе и нужна. Остановишься и будешь искать разлом. Он не велик, но протиснуться в него можно. Обнаружить его – вот главная задача. Но я верю в тебя и помогу. Возьмешь в руку ладанку, которую тебе повесила на шею матушка на счастье. Она металлическая и когда ты станешь приближаться к разлому, то почувствуешь пальцами пощипывание. Значит, двигаешься верно. Главное найти расщелину,– Хрюкин проснулся ранним утром и на этот раз зуб на зуб у него не попадал, так что пришлось выпить котелок кипятка, пока отогрелся. Высунувшись из пещеры, он убедился, что никого вокруг нет и задерживаться в ней больше не стал. Двести метров это не то расстояние, к преодолению которого следует готовиться как следует. Так что через пять минут он уже был на месте и шарил по обрывистому берегу глазами, сжав в руке медальон "серебряный". Который ему действительно нацепила на шею Мария Кирилловна, заявив, что вещица ей эта досталась от деда Артурова. И что тот, кто ее носит, непременно помирает в постели от старости, потому как серебро это наговорено. Артур перечить мамаше не стал, и медальон, который Рер почему-то назвал ладанкой, на шею нацепить себе позволил и так привык к нему за последние месяца, что и не замечал его. Перемещаясь медленно вдоль берега, он почувствовал вдруг довольно ощутимый удар электротоком в пальцы и зашипел недовольно, отпустив в рукавице сжатый медальон. Сориентировавшись, Артур понял, что расщелина, скорее всего, находится прямо перед ним и занесена разумеется снегом. Саперная лопата с визгом вошла в промерзший снег, и через десять минут Хрюкин дорылся до расщелины. Кроме снега ее еще и довольно сильно затянуло грунтом, и прошлогодняя трава зазвенела под лезвием лопаты, как проволока. Хрюкин рубил ее с остервенением и расчистив землю промерзшую, взопрел, хотя мороз с утра был трескучий и перехватывал дыхание.

Еще полчаса энергичных раскопок принесли зримые результаты, в виде отверстия, из которого потянуло сыростью.