Смутные времена. Книга 8

Сорвался он всего один раз и, бормоча проклятия, повторив попытку, добрался таки до потолка, если можно было так назвать деревянную поверхность над головой. Выполненную из дубовых досок. И лежали они плотно подогнанные, ни одного лучика света не пропуская в колодец. Постучав по доскам и убедившись, что лежит перекрытие основательно, Федор Леонидович уперся ногами в противоположную стену и ударил кулаком изо всех сил в центр. Кулак врезавшись, с треском выломал дубовую плаху и она, вылетев из сочленений, отлетела куда-то вбок, открывая доступ света дневного в колодец. Дальше пошло еще веселее. Несколько ударов всего потребовалось Академику, что бы разнести настил из досок окончательно. Свет хлынувший, осветил серые, пыльные стены и Федор Леонидович, выкарабкался наконец-то из штольни, вывалившись во что-то похожее на конюшню. Пахло, по крайней мере, навозом и сеном. Встав на ноги, он огляделся по сторонам. Помещение оказалось невелико и всего с одним окном, вырубленным в бревенчатой стене. Не застекленное, оно было достаточно широким и Академик, с любопытством выглянув из него, понял, что находится в сарайчике, который притулился, судя по всему, к крепостной стене. Рядом с окном имелась и дверь, собранная из грубо-отесанных досок. Федор Леонидович, не долго раздумывая, распахнул ее толчком и, выбравшись во двор, закрутил головой. Влево и вправо от него тянулась крепостная стена, а прямо перекрывало проход здание явно религиозного назначения. Окна вычурные и кружева, заплетавшиеся вокруг них, именно на эту мысль и наводили.

– На подворье церковное попал никак,– предположил Академик, обходя здание. Пространство здесь было использовано застройщиками очень бережливо и расстояние от стен крепостных до церковных едва достигало пары метров. Федор Леонидович прошел вдоль стены, под анфиладой оконной и выглянул осторожно, надеясь, что увидит за углом современные постройки. Надежды его не оправдались. Узкий проход между каменной оградой и следующим строением выводил на площадь перед храмом, со снующими по ней аборигенами в лаптях и онучах.

– Средние века,– вздохнул Академик и придирчиво оглядел свою одежду.– Обувь сойдет, остальное вызовет нездоровое любопытство,– одет он был в такую же куртку, как и Силиверстович, а вот джинсы в отличие от него не любил и предпочитал облачаться в брюки из ткани не столь экзотической.– Мятые, грязные – это нормально. Прикинусь иноземцем, если что,– махнул решительно рукой Академик и направился по проулку в сторону площади. Напрасно он переживал. Жители Нижнего Новгорода на своих улицах привыкли видеть торговых гостей со всего света в одеждах столь экзотических, что и удивляться уже перестали давно. Площадь перед храмом жила интенсивно для этого времени дня, громыхая колесами телег по булыжникам. Гомон стоял деловой и даже монотонный. Зазвонили колокола, и народ принялся усердно креститься, примолкнув и повернувшись в сторону храма. Федор Леонидович так же осенил себя крестом, прошептав: – Помоги, Господи. Пошли мысль здраву,– отвесив земной поклон, Федор Леонидович пересек площадь и остановился у дверей в хлебную лавку. Так он предположил, увидев над входом кованую вывеску, изображавшую что-то вроде восьмерки и выкрашенную местным маляром в светло-желтые тона.– Крендель вроде изображен,– пробормотал Академик, поднимаясь по ступенькам крыльца и дергая за кольцо дверное, также кованое. Дверь, неожиданно распахнувшись ему навстречу, выпустила двух местных жителей, бородатых и низкорослых, о чем-то спорящих между собой.

– Отстань, репей. Не бывать по сему,– выкрутил один из мужиков второму кукиш и тот явно обидевшись, схватил не соглашавшегося с чем-то за ворот косоворотки, в заплатах.

– А по сопатке ежели?– рявкнул он рассерженно.

– Пусти ворот, ирод. Сам не то схлопочешь,– отреагировал первый, наступая при этом ногой в лапте на ботинок Федора Леонидовича, не успевшего посторониться.

– Прощения просим,– тут же и извинился абориген, поклонившись в пояс.

– Я сам виноват – ротозей,– отозвался Федор Леонидович и спросил, пользуясь случаем.– Это что за город, братцы?– Вопрос им заданный буквально вогнал обоих мужиков в оторопь и они, забыв о разногласиях, вытаращились на него в четыре глаза, округлившихся от изумления.

– Аль с головой чего, болезный?– первым нашелся, что сказать тот, что совал кукиш своему спутнику.

– Да вот такая беда на старости лет. С памятью что-то. Иду, иду и вдруг раз – забыл. Где я, что я…– пробормотал Академик.– Вы уж не обессудьте, Христа ради.

– Блаженный,– вздохнул второй мужик.– Мне ба так. Забыть ба все. В Нижнем Новгороде ты, батюшка.

– А год, какой нынче?– Федор Леонидович решил воспользоваться до конца подвернувшейся оказией определиться, где он и в каком времени.

– О-о-о,– простонал сердобольно первый мужик, скребя бороду.– Совсем плохо с памятью-то у тебя, отец. Год ноне 7119-ый. Август месяц, число седьмо. А время вона на часовой башне узнаш, коль надоть.

– Спасибо, братцы. Дай вам Бог здоровья,– поклонился мужикам Федор Леонидович.