Смутные времена Лепрозория (СИ)

Ветер, вздымающий волны по ту сторону гор, взбирался на хребет и сквозил обжигающе холодной влагой. Соль и лед.

И вот тучи и ветер сомкнулись, накрыв ангелов, Верховного шисаи и Нэм.

Буря, повинуясь воле Тайгона, разрасталась все сильнее. Ветер нагнетал холод, и с серых облаков сыпался снег. Буря стегала крылатых осколками льда, мешая летать, мешая сражаться и даже дышать.

Но они не отступали. Как и их охотницы — в пелене из снега и морской соли.

Они и не думали отступать.

— Думаю, достаточно, — Тора коснулась плеча Тайгона.

Он кивнул. Татуировки погасли, и вместе с ними постепенно стихла и буря.

Небо расчертили стрелы — от Райги и, с запозданием, Нэм. Вспарывая небо, они попадали в ангелов — в крылья, в одежду, в головы. И тут же вспыхивали лиловым пламенем.

Тора воздела руки к небу, коснулась самого купола, и маленькие молнии затрещали по ее пальцам. Как и шестикрылый серафим, она не могла выбраться из своего купола. Как и к нему, никто не мог попасть внутрь купола.

Но из купола мог вырваться зов.

Призыв демоновой кошки, кумова отродья.

***

Снежный полдень обернулся в полночь.

Ветер подул в сторону смерти.

Все, что до этого казалось темными тучами, почернело и расплылось демоновыми щупальцами, вспарывающими воздух, бурю и живых.

Кумо-стражи стягивались к полю боя, возникая из ниоткуда. И с присущим только им диким звериным голодом они пожирали всех.

Наглухо черное небо взрезывали стрелы и, попадя в крылатую цель, они вспыхивали священным лиловым пламенем.

Нэм вскинула лук с кошачьей стрелой, но выстрелить — не смогла.

В неровном полете сложно было не узнать Кайно — в белоснежной форме, двукрылого, если то, что оставили от его крыльев, можно было вообще ими назвать.

Он был все тем же. Упрямый и честолюбивый. Император.

Выстрелил Райга.

В голову.

Священный пламень взметнулся от острия, по древку, и охватил все тело крылатого императора. И тот рухнул, прочертя за собой насыщенно лиловый след, в объятья самой тьмы.

Мгла сгущалась, впитывая жизни — одну за другой, звуки — каждый душераздирающий крик, боль — до самого дна. Для кумо не было ни друзей, ни врагов. Только зов, и маленькая просьба маленькой кошки — не убий меченых.

Они приближались и к горам, смыкаясь в кольцо, чтобы поглотить все, кроме неразрушимого купола. Чтобы поглотить всех.

Тьма постепенно спрятала в своем ненасытном чреве охотниц, ангелов, и, подобралась совсем близко. Было слышно неразборчивый треск черных стражей. Ближе. И ближе.

Когда они щупальцами царапнули камни уступа, Райга обернулся к Нэм:

— Амулет с тобой?

Нэм вытащила из-под куртки веревку и показала ему.

Половина амулета отсутствовала, раздавленная мощной рукой старого медведя.

Совершенно черный обломок амулета рассыпался прямо в руке. А точно такой же символ, вышитый на форме шисаи, сиял лиловым.

Кумо слепо ощупали воздух совсем рядом, и от их присутствия волосы встали дыбом.

Глаза Райги округлились. Он бросил встревоженный взгляд на кумо. На символ на своей груди, защищающий его от них. На Нэм.

Позади нее растекалась мгла. Она клубилась, кружилась, будто лилово-черное варево, обжигающе ледяное. Будто само небо спустилось и, зацепившись за горы, принялось озверело метаться. Дикий и древний голодный зверь, сотканный из проклятых душ.

Щупальце коснулось спины Нэм.

И Райга за шиворот снял с себя форму. Затрещала ткань, разрываясь по наручам.

Он одним рывком натянул свою одежду с вышитым символом ей на голову.

И тьма — отступила.

Чтобы сомкнуться на нем — последнем из тех, кого мгла имела право сожрать живьем.

Стражи подхватили его, как тряпичную куклу, и швырнули на купол, смыкаясь вокруг него.

Нэм закричала. Бросилась к ним и, вцепившись в призрачные щупальца, потянула на себя.

Они не могли убить ее, не могли навредить. Они просто отбросили ее. А когда она поднялась, откинули снова.

Ты не умрешь, нет, но и помешать не сможешь никогда и ни за что.

Мглу взрезало лиловое пламя — будто ошпарило лед из горя и смерти.

И сквозь священный огонь пробивались очертания Верховного шисаи — татуировки, покрывающие спину в узоре из перьев, лиловые глаза — без белка, без радужки. Пламя пожирало черных стражей, отчаянно сопротивляясь смерти. Последней смерти.

И пламя потухло.

***

Тора, неистово крича из купола, только бессильно колотила кулаками лиловую преграду.

Кумо не слушали ее, будто бы даже не слышали. Продолжая по маленьким кусочкам разбирать все естество Верховного шисаи.

Зарычав во всю мощь львиных легких, Тора сломала ногой древко копья.

Купол пал.

Она выхватила из земли то, что осталось от копья, и швырнула в стражей.

— ХВАТИТ! — закричала она, взмахивая рукой.

Черная мгла сомкнулась на ней.

— Спасибо…

И отступила.

Полночь смерти обернулась в алый закат.

С неба посыпался ослепительно-белый снег — крупными невесомыми хлопьями.

Он падал на голый лес, на тела, на догоревшие костры, на камни.

Тайгон сложился пополам, пытаясь отдышаться, и болезненно застонал. Тора, дрожа всем телом, медленно подошла к Райге. Тому, что от него осталось.