Смутные времена Лепрозория (СИ)

Голова гудела, пульсировала. Самым разумным было бы пустить немного крови. Тогда и сердце перестанет колотиться так яростно, и боль уменьшится. Но это — потом, после показательного боя с Верховным шисаи. И кто только придумал, что главы храмов должны перед назначением махать мечами с ним в бою. Как будто нельзя было просто назначить новую и уйти. А вторая шисаи, как назло, просто отказалась — «Я слишком стара, ваше преосвятейшество». Замурчательно просто, окуметь можно.

Собравшись с силами, Ясинэ села. Порыскала взглядом в поисках бо. Пощелкала горячими пальцами — белесые татуировки на предплечье вспыхнули, и с руки полилась вода.

Ясинэ умылась. Забрала бо, поправила форму и пересадила паука с волос на полку с оружием — явно более надежное место.

Тело предательски содрогнулось, желудок сжало спазмом и тут же отпустило. Ясинэ благодарно выдохнула и погладила рукой живот. Давай не сейчас, совсем не время.

Возможно, стоило согласиться на предложение Кайла, но это бы означало, что он прав, и что это совершенно нормально. Нормально — считать ее лишь способом проверить свои теории и открытия. Нормально — видеть вокруг лишь опыт, удачный или не очень, игнорируя последствия. Нормально — считать это нормальным.

И Ясинэ решила сделать ровно наоборот. В конце концов, родится котенок, и ее можно будет оставить в храме — куно или следующей шисаи, как знать. А тяжелая беременность — ничто по сравнению с тем, как болело разбитое сердце Ясинэ.

Пора.

Выйдя в подземную залу, Ясинэ застала Сакерда, очерчивающего посохом поле в главном зале храма. Ряды статуй тянулись от входных дверей до других, ведущих в усыпальницы, и они не должны были пострадать.

Ясинэ прошла в центр круга, и Сакерд замкнул его — лиловое пламя тут же заискрило по периметру. Без разрешения Сакерда покинуть круг не получится.

Сакерд встал напротив нее и коротко кивнул, Ясинэ поклонилась в пояс. Он перехватил удобнее посох, она — вынула клинок бо. Он обвел ее взглядом с головы до ног, она — вдохнула и выдохнула, успокаиваясь.

Он мог просто щелкнуть пальцами, и она бы задохнулась. Она могла бы просто отравить его, и он бы умер в муках. Но ведь это был показательный бой.

Показательный…

Чтобы показать что?..

Кому?..

Они скрестили клинок и посох, обменялись парой ударов, будто на публику. Обошли друг друга. Снова сошлись, будто для простой отработки ударов. И разбежались.

Сакерд провернул посох в руке, и тот засиял священным огнем, Ясинэ взмахнула рукой, и с пальцев закапала лиловая вода.

И следом хребет пронзило болью. Ясинэ упала на четвереньки, будто подкошенная. Тело дрожало, пальцы выпустили бо, не сумев удержать.

Сакерд, готовый было атаковать, остановился и усмехнулся:

— Глупая наивная тигрица. Что и требовалось доказать. Неужели ты не понимаешь своим беременным мозгом, что ты не шисаи отныне? Не воин, не боец, не жрица. Ты — мишень!

Ясинэ подняла на него глаза, и тут же опустила голову — виски пульсировали невыносимо.

— Начинка не для часов даже, — продолжал Сакерд, — а для соснового гроба!

Сжав в пальцах низ нагрудника, Ясинэ попыталась было совладать с собой. Но тело отказывалось слушаться, содрогаясь от собственного бессилия.

— Ты ничтожна, слаба, бесполезна, — Верховный шисаи обошел ее кругом. — Ты — развалина, блюющая под кустом и сжимающая свое разбухшее пузо. И хуже того — ты моя конэко! Моя!

Его голос звенел в каменных сводах, множась тысячекратно. Хотелось закрыть уши руками — слишком громко, слишком больно.

Ясинэ зарычала, дернулась, чтобы встать, и ее вывернуло под руки.

Сакерд остановился напротив, брезгливо поморщился.

— Ты — обуза для меня, — тихо сказал он. — Шисаи, которую я вынужден защищать, чей жалкий выбор я вынужден признавать.

— Не мучайтесь, Сакерд, — просипела Ясинэ, вытирая омерзительно горькие от желудочного сока губы. — Не надо меня защищать. Как шисаи я любому фору дам. На такую дохлятину никто и не подумает, но убивать я не разучилась.

Сакерд скривил губы:

— Я так и вижу, как ты заносишь нож над спящим хамелеоном, и падаешь рядом, попутно корчась от рвоты и боли… Да тебя ребенок прикончить может. И я должен этот твой выбор защищать?!

Он хмыкнул:

— Да я лучше сам лично убью тебя. Ты потеряешь ребенка, и все снова встанет на свои места.

Ясинэ озверело посмотрела на него:

— Рискни…

Шисаи вскинул посох, и тот снова загорелся священным огнем. Куда ярче, куда сильнее. Всерьез.

Ясинэ стиснула в пальцах рукоять бо и уверенно села.

Сакерд подошел ближе. И от резкого запаха его опаленной шерсти Ясинэ вывернуло вновь.

Он только усмехнулся и занес посох для удара. Единственного — зачем мучить, если можно решить проблему быстро.

Священный огонь погас, будто увязнув в темноте.

Ясинэ судорожно царапнула когтями пол, стиснула зубы от боли.

Ее окутал мрак. Темнота, сгущенная до состояния плоти. И эта тьма застрекотала угрожающе, пряча в себе Ясинэ.

Сакерд отшатнулся, но черные кумо и не думали останавливаться. Они разрастались, растекались от Ясинэ, окружая Верховного шисаи.