Смысл игры. Выпуски № 1-13

Если нет чёткой политической стратегии, если нет окончательности во всём, что касается политики, если нет своей цели и видения игры, если нет понимания смысла игры, то в лучшем случае ты — фигура, которую передвигают. Ты даже не тот, кто передвигает фигуры. А сейчас меняются игровые правила. Сейчас наступает время тех, кто может создавать новые правила игры. Постоянно. Masters of Game. Хозяева Игры. Их время, не крольчатников. И не чего-то там противоположного, не экстазных толп.

Общественная энергия нужна, но не игра растерянных людей, которые с похмелья то ли попрутся к коллективному Шендеровичу, то ли нет… Не эта энергия нужна. Не энергия людей, которые шарахались и будут шарахаться. Другая энергия. Энергия политического актива. Который сам будет знать точно цель, задачу, проект, будет готов на всё ради осуществления этого, и поведёт людей за собой. Выиграв борьбу за сердце и ум народа. Или за сердца и умы людей, как хотите. Мне тут всё равно. Но эту борьбу выиграет не Шендерович, и не Касьянов, и не Немцов. Их песенка спета. Как пелось в песне Цоя: «Дальше действовать будем мы». И у нас есть свои метафизические ориентиры.

Я никогда не был врагом Соединенных штатов Америки. В отличие от многих, кто говорили, что они враги. Но обезумевшие Соединенные Штаты, Соединенные Штаты, уничтожающие своих вчерашних союзников, Соединенные Штаты, заключающие стратегическое партнёрство с Аль-каидой, Соединенные Штаты, сеющие хаос по всему миру, и готовящие третью мировую войну, Соединенные Штаты, которые не могут сами ничего сделать с собой, но зато хотят изнасиловать всех — это падший, растленный Рим, который ни на что не способен, но всего хочет и ничем не готов поступиться — ЭТО АБСОЛЮТНЫЙ ВРАГ. Абсолютный. Метафизический. Всё, что находится рядом с ним, является придатком к этому абсолютному врагу. Самое тяжелое в ситуации — что мы никогда до конца не знаем, какие компоненты власти и до какой степени вошли в сговор с этим абсолютным врагом. И поэтому мы будем осторожны. Но тем не менее, это свои порочные, грешные, Бог знает какие отечественные политики. Соответственно, мы никогда не будем вступать в союз с абсолютным врагом, обезумевшим, и лелеющим планы, которые никак с нашей жизнью и с нашим достоинством несочетаемы.

Мы можем разговаривать с ним о чем-то, у нас могут быть с ним какие-то ситуационные точки пересечения, но СОЮЗА быть не может! Или этот субъект выйдет из своего безумия и обретет минимальную вменяемость — и тогда мы посмотрим, что хочет он, и чего хотим мы — либо мы говорим, что это абсолютный враг и все, что рядом с ним, это тоже абсолютные враги. Следующий враг — это политическая система и класс, которые не могут обеспечить жизнь страны. Здесь вопрос другой. Либо это система трансформируется, класс расколется, что-то перегруппируется, и возникнет возможность обеспечить жизнь страны, и тогда наш разговор деликатен. Либо этого не произойдет, и тогда, честно говоря, даже нельзя сказать, что наш разговор будет не деликатен — просто говорить будет не с кем. Но мы не имеем морального права не готовить борьбу с абсолютным врагом, чья тень нависает над нашей территорией, и чьи ставленники занимаются у нас здесь сучьей свадьбой. Как говорил когда-то Дантон (и он был полностью прав!): «Нет ничего хуже, чем отказ от борьбы, когда борьба необходима».

Я закончу одним примером из истории Французской революции. Были такие жирондисты (умеренные). Потом из победили якобинцы (радикальные революционеры). Особенно жирондистам ставили в вину убийство Жана-Поля Марата Шарлоттой Корде. После этого началась война между якобинцами и жирондистами. Жирондисты тоже воевали против якобинцев и, наконец, отбиваясь от них, организуя одно восстание за другим, они оказались в одном портовом городе, где их осадила армия якобинцев, а они отбивались. И вот к жирондистам пришли, желая спасти их от якобинцев, два субъекта — не лица, не как бы кролика, а очень серьезные политические субъекты. Один из них — роялисты, которые сказали, что готовы заключать с жирондистами договор против якобинцев. А другие — англичане. Которые сказали, что флот движется, что нужно просто впустить английский флот в припортовый город — высадится десант, и якобинцев сметут. Что сделали жирондисты? Они открыли огонь по роялистам и по английскому флоту. Якобинцы вошли в город. И жирондистов казнили.

У очень крупного и мудрого французского писателя и драматурга Ромена Роллана эта трагическая драма, сюжет которой я сейчас описал, называется «Торжество разума». Торжество разума это еще и торжество метафизики. Жирондисты, во-первых, разумом поняли, что когда они войдут в союз с роялистами да еще и с англичанами, их все равно повесят, все равно казнят. Но во-вторых, они сердцем и сверхразумом поняли, что поступая таким образом, они перестают быть людьми, они перестают быть носителями великого французского духа — они становятся ПАДАЛЬЮ, метафизической падалью.