Смысл Камня. Современный кинематограф Южной Кореи

Изначально Мансоб не осознаёт всей серьезности ситуации, он против этих митингов и протестов. Протестанты мешают ему выполнять свою работу — свободно водить машину, а из-за протестов скапливаются огромные пробки, на улицах беспорядки и дым. В острые слова водителя по этому поводу режиссер вложил мысли граждан того времени, не участвующих в протестах. Все, что видится в этих мероприятиях, — это неудобство и бесполезность. «Когда они уже угомонятся», — говорит он в первой же сцене. Позже мы узнаем его жизненную позицию на тот момент: «Учись терпеть. Жизнь несправедлива», — учит он свою маленькую дочь, которой поставил ссадину на лбу соседский мальчишка.

Интересный режиссерский ход — он показывает ситуацию, а затем озвучивает ее словами либо наоборот. Это хорошо видно в эпизоде с дочерью: вначале он идет к соседке защитить свою дочь, но затем стушевывается, когда та начинает говорить про оплату за квартиру, и в итоге со всем соглашается. После этого он говорит дочери, что нужно терпеть.

Сначала конфликт с протестами показывается каким-то далеким и трогающим Мансоба лишь «по касательной». Он слушает новости о беспорядках и о закрытии университетов по радио. Все, что он может произнести это: «Опять у меня будет мало клиентов». Все, что его интересует — это заработок. Кадр, в котором он сидит и слушает радио, имеет только один источник света — настольную лампу, которая освещает разложенные перед героем деньги и радиоприемник. Комната маленькая и тесная, по краю кадра тень, заключающая сидящего сгорбленным персонажа в рамку. Прекрасная демонстрация ограничивающих рамок как в мышлении и жизненной ситуации Мансоба, так и в позиции государства. Ведь благодаря новостям, доносящимся через приемник, мы слышим об ограничениях и попытках запереть народ в рамках.

Кадр из фильма «Таксист».

Противоположностью этой сцены выступает следующая, где появляется немецкий репортер по имени Петер, который находится в Японии. Режиссер показывает, как герой выходит из такси и идет на встречу с друзьями по огромным, светлым и, кажется, бесконечным залам пресс-центра. После тесного пространства дома Манcоба это пространство дает вздохнуть. И вновь работает связка: сцена-ощущение-подтверждение в диалоге. Почти сразу Петера спрашивают: «Как вам в Японии?». На что тот задумывается и отвечает: «Очень комфортно». Но он скорее недоволен данным фактом, потому что это мешает его работе, так как «журналистам нельзя быть там, где комфортно».

Интересный контраст двух разных людей, двух разных стран: «комфортная» Япония, но это скорее мешает Петеру, который свободен передвигаться и работать как пожелает, и «некомфортная» Корея, где демонстранты мешают Мансобу передвигаться, где в каждой сцене чувствуется теснота, ограничения и дискомфорт.

Кадр из фильма «Таксист» (2017).

Узнав, что в Корее беспорядки, Петер сразу отправляется туда под видом миссионера. В течение фильма часто демонстрируется время происходящих событий. Например, в аэропорту на паспортном контроле ставится штамп «20 мая 1980» — в это время конфликт к Кванджу уже принимал жесткие обороты. В Корее пространство вокруг Петера начинает смыкаться: ресторан, в который приходит Петер на встречу, полон балок и перекладин, которые дробят пространство, придавая ему тесноту, воздух наполнен некой дымкой, что вдобавок создает ощущение духоты. Даже просто через воздух режиссер демонстрирует тяжесть ситуации, последующий диалог подтверждает накал. Пока все спокойно выпивают в ресторане, в Кванджу что-то происходит. Петер решает, что ему необходимо попасть в эту зону, которую намеренно отрезают от всего мира.

Кадр из фильма «Таксист» (2017).

Чан Хун интересно начиняет кино маркерами времени, снова и снова подчеркивая время событий. Например, когда Мансоб ожидает журналиста у кинотеатра, показывается постер фильма «Helpless Chun-Ja» («Беспомощная Чхунджа»), который вышел на экраны в 1980 и был одним из представителей кино, которое в то время пропускала цензура.

Кадр из фильма «Таксист» (2017)

Когда Мансоб решается взяться за заказ — отвезти журналиста в Кванджу — это становится первым шагом к выходу героя за рамки своих убеждений, конечно, из жажды наживы, но в тот момент начинается трансформация его сознания. Также в этом эпизоде показывается, что жители Кореи не знали и не понимали, что происходит в Кванджу. Он пытается разговаривать с журналистом на ломаном английском о каких-то незначительных повседневных вещах и очень удивляется, когда тот просит доехать побыстрее.

Сама дорога до Кванджу показывает изолированность города: длинные пустые дороги, а на въезде — преграждающие знаки. Увидев военных на подъезде к Кванджу, таксист думает, что проходят какие-то учения. Он не понимает, что происходит, он считает себя порядочным гражданином своей страны (в отличие от смутьянов-демонстрантов).

Даже сельские жители, живущие недалеко от Кванджу, не знают о конфликте. Все, что они знают, — это то, что «от него надо держаться подальше», потому что так сказал «староста», а также они видят военных, а значит точно нельзя.