Смысл тревоги

Мы не будем рассматривать все теоретические достижения Фрейда, которые помогают лучше понять проблему тревоги. Нам достаточно выделить главное: Фрейд с различных сторон осветил вопрос о возникновении симптома, указал на первичный источник тревоги, то есть на отделение ребенка от матери, и, кроме того, подчеркивал субъективный и интрапсихический аспекты невротической тревоги.

Фрейд останется в истории как величайшая фигура современной психологии, поскольку именно он правильно понял все значение психологии — и такой ее разновидности, как психотерапия, — для современного изменяющегося и беспокойного общества. И, повторю, неважно, соглашаемся мы с ним или нет. Его теория тревоги, этой «узловой проблемы», остается центром, вокруг которого располагаются все прочие теории и подходы.

Ранк: тревога и индивидуация

Представления Отто Ранка о тревоге согласуются с его мнением о том, что центральной проблемой развития человека является индивидуация. По его убеждению, вся жизнь человека — это непрерывная череда отделений, напоминающих отделение от матери, каждое из которых дает человеку возможность стать автономнее. Рождение является первым и наиболее драматичным событием в этом ряду отделений, но подобные переживания — в большей или меньшей степени — человек испытывает при отлучении от груди, когда он впервые идет в школу, когда взрослый отделяется от своего холостого состояния и вступает в брак, и то же самое происходит на каждом этапе развития личности вплоть до последнего отделения, которым является смерть. Тревога же, по мнению Ранка, есть опасение, сопровождающее подобные этапы отделения. Тревогу испытывают при изменении предшествующей ситуации, где существовало относительное единство с окружающей средой, от которой человек зависел: это тревога перед необходимостью стать автономным. Но тревога возникает и в том случае, когда человек сопротивляется отделению от безопасной ситуации: это тревога потери своей автономии[293].

Знаменитая концепция травмы рождения Ранка повлияла на его представления о тревоге[294]. При интерпретации любых психологических событий человеческой жизни он постоянно опирается на символ рождения, хотя его утверждение о том, что ребенок испытывает тревогу в момент своего рождения, вызывает сомнения. Ранк уверял, что «ребенок переживает свой первый страх в момент рождения», и такое переживание ребенка он называл «страхом перед жизнью»[295]. Это первичная тревога — тревога отделения от ситуации полного единства с матерью, когда человек попадает в абсолютно новые условия своего обособленного существования в окружающем мире.

Я могу себе представить, что при мысли о тех бесчисленных новых возможностях, которые влечет за собой рождение, у взрослого человека возникла бы тревога. Но какие переживания испытывает рождающийся младенец, можно ли вообще назвать его переживания «чувствами»— это другой вопрос, и, по моему мнению, пока еще этот вопрос остается открытым. Правильнее было бы говорить о «потенциальной», но не реальной тревоге рождения и относиться к рождению как к важному символу. В своих поздних работах Ранк (за исключением некоторых высказываний, подобных приведенным выше) склоняется к символическому пониманию переживаний, сопровождающих рождение. Он, например, считал, что пациент переживает свое рождение при отделении от аналитика на последней стадии психотерапии[296].

Ранк настаивает на том, что тревога появляется у младенца, прежде чем он начинает связывать ее с конкретным содержанием. «Человек приходит в мир в состоянии страха, — говорит Ранк, — и этот внутренний страх не зависит от внешних опасностей сексуальной или какой-либо еще природы». Позже по ходу развития ребенка этот «внутренний страх» привязывается к внешним переживаниям, несущим в себе угрозу; в результате этого «внутренний страх объектифицируется и распределяется между отдельными объектами». Ранк называет установление такой связи между первичной тревогой и конкретными переживаниями «терапевтичным», поскольку человеку легче справиться с конкретными потенциальными опасностями[297]. Таким образом, Ранк отделяет первичное недифференцированное ощущение опасности, которое мы в этой книге называем словом «тревога», от поздних конкретных и объективированных форм ощущения опасности, которые мы называем «страхами».