Смысл всей жизни (СИ)

— Мы пришли, миледи. Не офицерская, но думаю, найдется чем перекусить.

Двери разъехались, пропуская их внутрь. Рей оглядела огромное помещение. Примерно половина столиков была занята. Довольно громкий гул голосов резко начал затихать, а по мере их движения к раздаточным дроидам столы пустели. Люди предпочитали бросить недоеденное и покинуть столовую. Вязкие волны недоумения и раздражения вперемешку со страхом почти физически окутывали ее. Буквально через несколько минут помещение почти полностью опустело. Неуютную опустившуюся тишину нарушил резкий голос телохранителя у стойки, прозвучавший неестественно громко.

— Накорми нас, железяка.

В ответ раздаточный дроид пропиликал на двоичном коде что-то наподобие “ что жрать будете?» Не сдержавшись, Рей фыркнула от беспардонности робота. Центурион послушно потыкал в голограмму меню, после обернулся к ней, отодвинулся, предлагая и ей выбрать себе еду. Пожав плечами, она только подняла руку к голограмме, как дроид, считав ее идентификатор, визгливо выдал явно гневную трель, и размахивая манипуляторами, вдруг попросту укатил.

Центурион и Рей переглянулись.

На место первого дроида прикатил второй. Взгромоздившись на стойку, второй начал жестами фокусника доставать выезжающую из ниши посуду уже приготовленной едой и укладывать перед собой, тут же раскладывая по ячейкам подноса. Один поднос был подвинут в сторону Аскари. Подсунутый третьим дроидом еще один поднос начал наполняться таким же образом. Глаза Аскари полезли на лоб, а Рей рассмеялась, когда на свет вылезло еще два подноса. Выложенные друг на друга в пирамиду три полных подноса с кучей тарелок и чашек и еще один отставленный в сторону ловко подхватили еще два робота, выжидательно уставившись окулярами на посетителей. Телохранитель собрал глаза в кучу, и кивнув едва успокоившейся даме, жестом предложил ей выбрать столик. Только они сели напротив друг друга, как дроиды тут же взгромоздили перед ними еду. Один поднос был демонстративно подвинут к Аскари, оставшиеся три легли перед улыбающейся Рей. Ничего не комментируя, Центурион снял перчатки и принялся методично, но весьма элегантно поглощать свою порцию. Все давясь смехом, она ковыряла ложечкой в тарелке. Бросив на нее пару раз взгляды, Аскари, не выдержав, сам демонстративно подвинул один поднос еще ближе к ней, с намеком не стесняться, а съесть все что есть.

— Слишком много. Не знаю, что и выбрать, — с нервным смешком, призналась она.

— Теперь я понимаю жалобы дроидов, миледи. Ты слишком плохо питаешься, — отчеканил он на невысказанный вопрос.

— Ты их тоже понимаешь? Как я? Я одновременно слышу и звуки и почти разборчивые слова.

— Прожив почти все детство среди них, волей неволей научился понимать, — отчитался Аскари.

Вяло ковырявшаяся в тарелках Рей оживилась.

— Твоя очередь рассказывать. Мою исповедь ты ведь уже услышал и записал.

Он посмотрел в смеющиеся глаза подопечной. Загоревшие нестерпимым белым огнем зрачки в карих глазах вдруг ощутимо потянули его завороженный разум в бездну. Мысленно стряхивая морок, спросил, — Что еще ты хочешь узнать, миледи?

Проезжавший мимо дроид-уборщик стянул со стола уверенно отодвинутый им в сторону почти пустой поднос.

— Родился рабом на окраинной планетке всеми позабытой системы. Был замечен вербовщиками в тюрьме еще до раскола Империи. Забрали, воспитали, выучили. Был замечен вербовщиками Личной Гвардии Верховного Лидера. Перешел, перевоспитался, переучился…. Сумел подняться с самого низа до своего ранга. И вот я, Первый Центурион, но бывший Глава личной Гвардии Правителя, сижу и ем непонятную бурду в столовой. Но я доволен, — сыто похлопал себя по броне Центурион, откинувшись на спинку стула.

— Бывший личный телохранитель Императора теперь нянька непонятной девки, — ехидно подметила Рей.

— Я лучшая нянька самой непонятной женщины! — весьма пафосно парировал Аскари, указывая взглядом ей на поднос. — Не переводи темы, миледи. Ешь, пожалуйста. Иначе я снова буду вынужден слушать жалобы на твой плохой аппетит и торчащие ребра.

Глядя на послушно тыкающую по тарелкам Рей, он провожал глазами каждую отправленную в рот ложку, — А где же истерики, миледи. По поводу записи наших разговоров. Признаться, я не ожидал подобной прозорливости.