Смысл жизни

Часовой повернул назад и пошел вдоль эшелона. Куберский ловко перепрыгнул через забор и проскользнул по путям. Нырнул под платформу и прижался к шпалам, прислушиваясь к шагам часового. «Если тот увидит какой-то темный силуэт под вагоном, то все пропало, операция сорвется», — подумал он. До боли стиснул рукоятку пистолета. Следя краем глаза за часовым, вынул мину и установил ее.

«Одна есть!» — облегченно вздохнул он и снова прижался к шпалам. Дождавшись, когда часовой повернул в обратном направлении, прополз еще на два вагона вперед и там прикрепил вторую мину. Это был вагон с боеприпасами.

Вытер рукавом потный лоб — несмотря на холод, лицо его горело — и стал ждать удобного момента, чтобы выбраться из опасной зоны. Солдат, охранявший эшелон, остановился на минуту, вынул сигарету и, пряча ее в рукаве, прикурил. Для Куберского эти несколько минут тянулись бесконечно долго. Ему казалось, что часовой не сдвинется с места. Но вот немец бросил в снег окурок и медленно зашагал вдоль эшелона.

Куберский выбрался из-под платформы, перескочил через железнодорожный путь и перелез через забор. Теперь он уже не боялся возвращения часового. Опасность миновала.

Когда он вернулся к одинокой ели у озера, была уже почти полночь. Товарищи не стали его ни о чем расспрашивать. Они знали, что он скуп на слова и если уж вернулся, то задание выполнил. Теперь наступила очередь Леона идти в лес.

Куберский с Василием молча ждали его. Он возвратился через три часа. Долго ничего не говорил, наконец обратился к Василию:

— Слушай, Вася, я заминировал предпоследний эшелон с той стороны. Ты возьми на себя какой-нибудь другой. Учти, немцев полно, поэтому будь осторожен.

Прошло, наверное, около двух часов после ухода Василия, как вдруг сидевшие под елью Куберский и Леон вскочили и схватились за оружие. Вначале они услышали одиночный выстрел, затем еще несколько и, наконец, автоматную очередь. Небо озарил тусклый блеск ракет. Стрельба то усиливалась, то утихала. Потом раздался взрыв гранаты, еще один. Спустя некоторое время прозвучало еще несколько выстрелов, а потом все стихло.

Куберский и Леон поняли, что в той стороне, куда пошел Василий, произошло что-то трагическое. Прежде чем Леон успел крикнуть, Куберский сорвал с шеи автомат и скрылся среди деревьев. Леон остался под елью.

Куберский вернулся на рассвете один. Обменявшись ничего не значащими фразами, они направились с Леоном на юг, к Красному болоту, поскольку до утра было уже недалеко…

* * *

Теперь они остались в землянке втроем — Куберский, Леон и Яшка. Хотя зима была морозной и снежной, они по-прежнему ходили в разведку.

Оставшееся от разведывательных и диверсионных операций время Куберский посвящал конспиративной работе в окрестных деревнях и селах. Он привлек к ней новых людей.

Посещал Тайно-Подъезёрне, Ожехувку, Барглув, Бжозувку. Приносил не только вести о том, как бьют немцев на востоке, но и советские листовки и газеты, которые получала иногда их разведывательная группа. Гестапо и жандармерия считали его, по-видимому, без вести пропавшим и прекратили поиски.

Наступил февраль 1944 года.

* * *

Командир отряда Народовых сил збройных [8] со своими бандитами чаще всего навещал тогдашнюю гмину Дренство. Его отряд состоял в большинстве своем из бывших диверсантов и сотрудников шпионского центра Дица в Сувалках и вот уже довольно длительное время специализировался на выслеживании коммунистов, людей, им сочувствовавших, скрывавшихся от немцев, а также бежавших из плена советских солдат. Немцев они, как правило, не трогали, а те в свою очередь закрывали глаза на деятельность этих «партизан».

В январе 1944 года на явку бандитов в деревне Барглувка, где после ночной попойки спал командир отряда НСЗ, прибыл связной с пакетом от «высшего командования».