Смысл жизни

Неверно и обратное определение прогресса, как уменьшение страдания. Действительно, „… не всякое страдание заслуживает нашего сочувствия, не то, которое имеет корнем безнравственные стремления данного лица…“

Некоторые считают, что прогресс состоит в „создании условий для свободного развития личности“. Но что такое личность, в чем состоит ее развитие и для чего вообще ей развиваться, в конце концов? Вместо ответа опять получается какое-то жонглирование словами. В результате „прогресс“ постепенно свелся к накоплению материального богатства. Одни полагали, что для этого нужен свободный рынок и частная собственность, другие настаивали на централизованном планировании, однако и здесь, и там ставилась задача чисто материального обеспечения.

Ущербность такой точки зрения кажется очевидной. Другой великий русский философ, B. C. Соловьев, указывал: „Если жизнь единичного человека нельзя привести к одному экономическому знаменателю, то тем менее это возможно для человека собирательного – народа, общества“. И просто удивительно, сколько народу, тем не менее, дало себя убедить в необходимости „служить прогрессу“ – На битву со злом взвейся, сокол, козлом! „Теория прогресса избавляла нас от необходимости думать о смысле нашей жизни, избавляла от ответственности. С постепенным ее крушением эти вопросы вновь возникают в сознании людей…“ Ряд наиболее толковых теоретиков марксизма – в частности, сам Маркс – все же осознавали необходимость как-то разобраться со смыслом жизни. Но тут неожиданным образом получилось, будто бы сама постановка такого вопроса некорректна. Действительно, ведь в марксизме личность есть лишь продукт исторического развития, продукт тех или иных социальных условий. В некотором смысле это не есть самостоятельная личность вообще. Следовательно, кому какое дело, что эта псевдоличность думает о смысле жизни? Историческая необходимость за нее все сама решит и даст соответствующие указания!

„Было тихо и недвижно в воздухе, паруса висели безжизненно, размышляли над своим назначением и роптали на бесцельность мироздания. Но подул сильный ветер и напряг паруса. И вот они уже больше не умствовали по поводу своего назначения, а радостно осуществляли его и уносили корабль в открытое море“, – философствовал, например, Л. Д. Троцкий.

Это как же надо самого себя не уважать, чтобы искренне в такое верить? У Маркса была и еще одна рекомендация: грубо говоря, не заморачиваться. „… Маркс рекомендует одно универсальное средство – „практики“ жизни (die Praxis); достаточно оглушить себя гамом и шумом улицы, и там, в этом гаме, в заботах дня найдешь исход всем сомнениям. Мне это приглашение философские и религиозные проблемы лечить „практикой“ жизни, в которой бы некогда было отдохнуть и подумать… кажется чем-то равносильным приглашению напиться до бесчувствия и таким образом тоже сделаться нечувствительным к своей душевной боли“.

Словом, мы имеем слишком живое ощущение бессмысленности жизни, чтобы увлечься самим голым процессом.

Одно время модно было увлекаться теориями Фридриха Ницше. Отправной точкой всей его философии был отказ от слепой веры, от слепого подчинения чему бы то ни было. (В случае Ницше – христианству.) Слова „Бог умер“ – означали, что человечество повзрослело, что оно не готово довольствоваться религиозными догмами, не имеющими рационального объяснения.

Но оказалось, что при отсутствии и веры, и знания человек хватается за случайные и сиюминутные вещи, придавая им статус высших жизненных ценностей. „Жизнь для меня тождественна инстинкту роста, власти, накопления сил, упрямого существования; если отсутствует воля к власти, существо деградирует“, – пишет Ницше. Рост – куда? Воля к власти – зачем? Почему полнота жизни заключается именно в них, а не в чем-либо еще? А другие вон утверждают, будто смысл существования человечества – в познании им окружающего мира: „Отыскание истины должно быть целью нашей деятельности; это единственная цель, которая достойна ее“. Так к чему же стремиться – к власти, к истине или к севрюжине с хреном? Выбор делается абсолютно произвольно, что нас никак не может устраивать.

А что, если смысла жизни и вовсе не существует? Из этого предположения исходил Альбер Камю, создатель так называемой философии абсурда.

Логика Камю такова. С одной стороны, мы имеем „желание единства, влечение к решимости, требование ясности и связности“ у человека. С другой – хаос, бессмысленность, „абсурдность“ мира, который нам чужд, в котором неизбежность смерти обессмысливает человеческую жизнь. „Абсурд для меня единственная данность“, – заявлял Камю.