Смытые волной

– Пожалуйста, наденьте халаты и вот эти шлепанцы на обувь, – по-хозяйски, но настойчиво распорядилась заведующая. – Что вас интересует, задавайте вопросы, я отвечу.

– У нас не будет вопросов, – первый раз на лице членов комиссии появились признаки улыбки. – Мы и так видим, у вас полный порядок. Когда только успели прибраться, мы ведь никому не сообщали о нашем прибытии.

– А нам до лампочки, сегодня вы пришли или через месяц, квартал объявитесь, то же самое увидите, – не стушевалась заведующая. – Ведь так, Ольга Иосифовна, вы же у нас часто бываете?

Телефонная трель прервала разговор.

– Хорошо, Владимир Николаевич, сейчас передам, – заведующая прикрыла рукой трубку: – Это директор, он сейчас идет сюда, хочет вместе с вами пройтись по секциям.

– Скажите, что не надо. Пожалуй, мы дальше не пойдем, верим вам на слово, что у вас везде порядок. Молодцы! Не стоит терять время. Ведите, Ольга Иосифовна, нас к директору, обсудим дела конторы. Послушаем, что от нас требуется, какая помощь, – главный в комиссии явно смягчился и не выглядел уже таким начальственным.

Пока шли, он расспросил меня, давно ли я в этой отрасли, кем и где раньше работала. Как только услышал, что я из Одессы, воскликнул:

– Так вы та самая одесситка, о которой молва ходит, что вы все рынки в Москве на уши поставили своими идеями. То-то я чувствую, что вы не совсем по-московски говорите. Может, и нам что-нибудь подкинете? Думаю, мы с вами подружимся, и уж извините, что я на вас напал с этим мусором.

Киселев первым делом предложил пообедать. Стол уже накрыт, ничего специального, то же самое, чем мы кормим всех.

– Спасибо, но сразу уговор: без всяких задабриваний, меню с ценами на стол. Каждый расплатится за себя. Вас, Владимир Николаевич, можно поздравить, боевую помощницу себе подобрали. С ней не соскучишься, спуску никому не даст. Смотрите, заберем ее к себе, у нас нужда в таких специалистах.

– Это Владислав Дмитриевич ее нашел, с Новожиловым будете иметь дело, он ее никуда не отпустит, у них плутоническая любовь.

Через несколько месяцев в Моссовете заслушали все овощные конторы о работе за прошедшие полгода. Неделю я корпела над докладом Киселева, как когда-то над докладом Федорова. Не счесть, сколько мы репетировали, особенно начало, я заставила его зазубрить основные цифры завоза и реализации продукции в районе. Была абсолютно уверена, что Киселев все запомнил и, отбарабанив вступление, остальное произнесет сам, потому так и заключила: «А остальное, Владимир Николаевич, своими словами».

Он все это автоматом и прочитал, вызвав дружный хохот в зале. Совещание вел тот самый знакомый мне агропромовец. Он тоже не смог сдержать смех.

– Знаю, кто это написал. Большой ей привет от меня. А вы, действительно, давайте остальное своими словами.

– Ну, Мегера, растерзать тебя мало, – на следующий день Киселев был вне себя, когда утром заскочил к нам в отдел и стал топать ногами. – Ты ж понимаешь, все меня подначивали, просили к следующему совещанию одолжить помощницу, а я им одно: пошли на хер, ищите сами себе такую. Ну, даешь, Мегера.

Он как забежал с шумом, так и удалился, громко хлопнув дверью. Нина Ивановна и Анна Егоровна недоуменно посмотрели на меня, я ничего не стала объяснять, пусть останется нашей маленькой тайной.

В обед заглянула секретарь директора.

– Ольга Иосифовна, вас срочно Владимир Николаевич вызывает. Зачем? Он не сказал.

«Наверное, не всю желчь из себя вытряс», – подумала я. И не угадала. Что-то на него нашло. Киселев был, как никогда, обходителен и весел.

– Хотите анекдот, ваш, одесский, вчера мне рассказали. «Изя, я слышал, у тебя теща скоропостижно скончалась. А что у нее было? – Ой, всякое говно. Старый диван и комод. Даже телевизора не было».

Все-таки, если внимательней присмотреться, наш директор видный мужчина, и костюмчик на нем ладно сидит.

– Собирайтесь быстро, и никаких возражений. Едем отмечать, контору похвалили. Владислав Дмитриевич тоже подъедет, я ему позвонил, хотел порадовать, а он уже сам все знает, еще вчера ему сообщили. Мегера же ты, Ольга. Но баба симпатичная, по секрету, два зампреда на тебя глаз положили, еще подерутся, будешь виновата. Мишка твой не приревнует?

– Он не из ревнивых, – мы пожали друг другу руки в знак примирения.

Как просочилось мое одесское прозвище через полторы тысячи километров до Москвы… Я тоже расскажу одесский анекдот, пусть он и с бородой: «Коля, я беременна от тебя. – Очнись, Маша, что такое ты мелешь, мы же никогда с тобой в постели вместе не валялись? – Я сама ума не приложу».

Вот и я ума не приложу.