Смывая волной (ЛП)

Боже мой, я всерьез думала, что папа пытается свести меня с ума. Вчера он достал свои диски с Селин Дион и крутил их без остановки.

Его любимая песня — «The Power of Love», и хотя я могу признать, что это прекрасная песня, после того как он прослушал ее на повторе около ста раз подряд, мне, наконец, пришлось нажать кнопку паузы на CD-плеере.

Ужасно признавать, но я была поглощена собственным раздражением из-за того, что он весь день слушал диски, и не замечала ничего, кроме этого. Но когда наконец-то вышла из этого состояния, я поняла, что с папой что-то не так.

В конце концов, папа сел рядом со мной и сказал, что узнал плохие новости. Умерла его близкая подруга, и много лет назад она была для него очень особенной. Он извинился за то, что неоднократно проигрывал эту песню, но сказал, что она напоминает ему о ней. Что они однажды танцевали под нее.

Я хотела расспросить папу о ней, но взгляд его глаз остановил меня. Я никогда раньше не видела, чтобы папа выглядел таким грустным, словно, если продолжит говорить о ней, он действительно заплачет. Я не знала, что делать, поэтому просто подошла и села к нему на колени — хотя была уже слишком большая для этого — и обняла его.

Не уверена, что папа когда-нибудь раньше сжимал меня так крепко, но я знала, что ему это объятие нужно больше, чем когда-либо.

Мой папа сильный и делает все для меня, но мне бы хотелось, чтобы у него был кто-то особенный — даже если он говорит мне, что ему больше никто не нужен. Каждый раз, когда я упоминаю об этом, он говорит: «Малыш, ты — все, что мне нужно. Мы и так идеальная семья».

Я знаю, что он это имеет в виду, но все же.

В любом случае, «The Power of Love» теперь не так раздражает. Если она вызывает у папы счастливые воспоминания, то я оставлю свои жалобы при себе.

Позже, вечером, я предложила ему потанцевать под эту песню. Хотя не была уверена, захочет ли он, но его глаза загорелись, и папа согласился.

Мы танцевали, и папа даже закружил меня. В конце он поцеловал тыльную сторону моей руки и поблагодарил меня. Думаю, я немного развеяла его грусть.

Я знаю, что сделаю все для папы, как и он для меня.

Всегда.

Глава 27

ЛИАМ

Алекс поет.

Она, блядь, поет. И не слишком хорошо, но почему-то меня это не смущает.

Наоборот, это заставляет меня взглянуть на нее через другую призму. Которую мне не совсем удобно использовать.

Эта песня нашла в ней отклик, но я мог сказать, что Алекс не знает, почему. Это было написано на ее лице и ясно как день, когда она пела слова песни с закрытыми глазами.

Я отправился на ее поиски после того, как увидел ее нижнее белье, брошенное на крышку стиральной машины. И, когда подошел ближе и увидел слабые очертания крови, обругал себя.

Алекс здесь уже несколько недель, а я даже не подумал о том, что ей может понадобиться что-то для менструального цикла.

«Успокойся. Она не твоя гребаная подружка».

Желчь подступает к моему горлу от этого мгновенного отказа. Потому что, как бы я ни старался напомнить себе, что Алекс пока просто находится под моей опекой, этот блуждающий голос в моей голове дразнит меня. «Она нечто большее, и ты это знаешь».

Это объясняет, почему я дал Алекс шоколадку, хотел, чтобы у нее было что-то, что могло бы ее утешить. Чтобы попытаться облегчить ее смущение.

Вместо этого я поставил ее в неловкое положение, потому что удивил ее. И к черту все, если это не действует мне на нервы. Знать, что Алекс была застигнута врасплох тем, что я просто сделал для нее что-то приятное.

Я увлекся моментом… а я, блядь, знаю, что так делать нельзя. А потом просто собирался протянуть руку и убрать волосы, выбившиеся из ее хвоста. И был так близок к тому, чтобы прикоснуться к ней.

«Такими темпами к концу я буду обязана тебе больше, чем своей жизнью». Когда Алекс это сказала, у меня в животе все сжалось, как будто я получил ужасный приступ пищевого отравления.

Сидя перед компьютером в своем кабинете, я заставляю себя поднять файлы пациентов, которых видел сегодня, чтобы обновить их. Но мои глаза слепы к деталям. Вместо этого я вижу только ее.

То, как она пела, беззаботно и безудержно. Как откидывала голову назад с закрытыми глазами. Как получала радость от такой простой вещи, как песня.

«Был ли я когда-нибудь таким?» Если и был, то так давно, что это было похоронено под всем плохим дерьмом.

«Почему, черт возьми, меня так тянет к ней?» Этот вопрос повторяется в моей голове по кругу, не давая ответа.

По крайней мере, ни в одном из них я не признаюсь.

Она — пламя, а я — чертов мотылек. Каким-то образом с каждым днем Алекс все больше заманивает меня в ловушку.

Я предвкушаю встречу с ней каждое утро, когда Алекс только что из душа, и от нее исходит аромат шампуня и средства для мытья тела.

Я предвкушаю, как она будет работать на моей кухне, как будет гордиться тем, что готовит.