Смыжи

Словно вопрошающее о чем-то девичье лицо глядело на него с небес, как лик мироздания, оно было огромным, ресницы вскинулись, глаза были почти круглыми, что-то выискивающими и будто бы ждущими чего-то. Глубоко внутри в них прятался страх. Или страдание. Или это пробивались вызванные одиночеством усталость и отчаяние? Наверное, все сразу. Ее бездумно поднятая рука застыла у приоткрытого рта, зубы совсем по-детски принялись грызть ноготь мизинца. От таких привычек избавляются еще в младенчестве, но в минуты опасности в человеке вылазит самое непредставимое и даже неприглядное. Координатор Кривов, например, постоянно чешет нос, а когда замечает это, делает вид, что поднял руку подкрутить и без того удалые фельдфебельские усы.

Милица отдернула руку, лицо залилось румянцем.

— Из-за того, что нет ни одной зацепки, — сказала она, — в голову лезут дикие мысли. Что, если люди не исчезли в немешариках, а перенеслись во времени? Вдруг завтра утром наши коллеги выйдут из домов, привычно кивнут и, как ни в чем не бывало, отправятся на работу?

— Почему именно завтра? А если их перенесет на миллион лет? Или на тот же миллион, но они окажутся не в будущем, а в прошлом?

— Тогда мы все — их потомки, — подавленно улыбнулась Милица.

— Теория замкнутого круга. Несерьезно.

— А если закрывшиеся немешарики — порталы в иные миры?

— Кто же сделал их такими и как сумел? Явно не мы. У тебя есть версии?

— Смыжи.

Андрея подбросило:

— Ты знаешь кто это?!

— Просто вкинула вариант, ведь других объяснений нет.

И это хуже всего. Будь хоть что-то, от чего оттолкнуться… Архимеду, чтобы перевернуть Землю, требовался рычаг. Вот так всегда: уже и всемогущие принтеры изобрели, которые распечататывают все, что человек в состоянии изобрести, но ему по-прежнему чего-то не хватает.

— Почему же порталами работают не все немешарики? — успокоившись, проворчал Андрей.

Приподнявшийся на локтях, он вновь лег на подушку, руки подтянули одеяло до ключиц.

Для Милицы он тоже парил в небе, и сейчас она глядела далеко сквозь него, ее мысли унеслись в бездонные глубины космоса.

— Думаю над этим. Пока безрезультатно. А ты что думаешь?

— Что утро вечера мудренее.

Милица на миг поджала губы.

— Для нас утро может не наступить. Ты боишься?

— Да.

— Это хорошо. Приятно бояться не в одиночестве.

— Спокойной ночи.

— Мы же договорились желать неспокойной.

— Ну, тогда самой кошмарной, чтобы нас укокошило и развеяло по мирозданию, и Гаврила Иванович, наконец, получил хоть какие-то факты.

* * *

Зудящий вызов вырвал из сна, поскольку мерцание не сработало.

Милица. Что-то случилось?!

Андрей вновь включил изображение, чтобы показывало только голову.

— Андрей! — Взгляд Милицы метался, вытянутое лицо побелело.

— Что с тобой?!

— Пока ничего. Я боюсь змей.

Фу ты, а то ведь напугала. Андрей ощутил, как застрекотавшее пулеметом сердце успокаивается. Никто не исчез, ничего ужасного не случилось.

Змеи давно неопасны, но боязнь — иррациональная, ничем не обоснованная — у многих осталась. Медики называют ее герпетофобией или офидиофобией. Некоторым людям достаточно увидеть изображение скользкого «гада» (вот же, даже название наполнили мерзким содержанием), и кожа покрывается мурашками, руки трясутся, пульс растет, горло пересыхает, дыхание затрудняется и возникает тошнота с признаками рвоты. Причины — генетические, страх — естественная реакция на опасность. Опасность канула в прошлое, а страх, отвращение, брезгливость и общая неприязнь к безногим братьям нашим меньшим остались. Мужчины змей тоже не любят, но смиряются с ползучими соседями, а женщины их почему-то панически боятся. При виде змей они становятся беспокойными, их действия — непредсказуемыми.

— Ты в доме, тебе ничего не грозит, — объяснил Андрей.

— Они переползут.

— Не смогут. Даже если бы смогли, немешарик их не пустит.

— Сам знаешь: случается даже невозможное.

Тяжелый случай. Посоветовать стандартное лечение — дыхательные упражнения и медитацию? Они направят подсознание в правильное русло. Но вряд ли Милица этого не знает. Значит, не помогло.

— Могу посоветовать лечь в гамак.

— Его некуда повесить. Нам сказано спать с опущенными стенами, а рамка на такое не рассчитана.

В голове крутилось решение, дикое по нынешним временам, пришедшее из дремучего прошлого: прийти к девушке домой и там по-рыцарски охранять ее сон. Или предложить переселиться к ней, хотя бы в гостевую комнату, чтобы на месте защищать от невзгод и опасностей. Кто, если не он? В поселке больше никого нет. Ну, кроме призрака лабораторного корпуса.

В древности так сделал бы любой мужчина, а сейчас на первое место выходили вежливость и недопущение ситуаций, что ставят человека в неудобное положение.

Но не могла ли Милица думать именно о таком варианте?

Что за глупости. Андрей принял другое решение.

— Сейчас я закажу пугач и отправлю на твой принтер. Как распечатаешь, включи на минимум, чтобы работал только в пределах дома.

Что мелькнуло на лице отключившейся Милицы: радость? благодарность? сожаление?

Не понять. Даже при повторном воспроизведении. Чужая душа — потемки, а уж женская…