Сначала я был маленьким

С самого начала нашей учебы Василий Васильевич мечтал о создании на базе нашего курса своего театра в Ленинграде. И с первого же курса мы стали работать над будущим репертуаром. Легких семестров у нас не было. На сцене Учебного театра ЛГИТМИК мы занимались только сборкой спектаклей, а вся черновая работа, репетиции проходили в аудитории. Но аудитория и сцена разные вещи, и, главным образом, по акустическим условиям. Выйдя на сцену, мы моментально обнаружили грешок, называвшийся в мастерской "подсобойчик" это когда нас просто плохо слышно. Чтобы преодолеть это, Меркурьев подсказал нам простой способ: "Репетируйте свои диалоги через Фонтанку". Способ простой для Меркурьева, а для нас? Ведь после подобной репетиции нас вместе с партнером могут прокатить в один из казенных домов... Это на первомайских и октябрьских демонстрациях мы позволяли себе останавливать колонну на Дворцовой площади, стоять до тех пор, пока на нас обратят внимание руководители города, и прозвучит с трибуны: "Да здравствуют студенты и преподаватели Театрального института!" - после чего гремело восторженное "ура!" и колонна двигалась дальше. Но в праздники такое простительно и понятно, а в будние дни? И мы, не выходя на Фонтанку, стали репетировать свои диалоги, стоя в разных углах зала.

Однажды, когда мы репетировали начало спектакля "В поисках радости" на сцене, между Вась Васичем и Ириной Всеволодовной произошел "скандал", наблюдать который без улыбки было просто невозможно. Один из героев пьесы, Коля, возвращается домой со свидания в шесть часов утра через окно. Из громкоговорителя слышен бой курантов. Ирина Всеволодовна велела Коле появиться в окне на четвертом ударе часов. Вот тут начался своеобразный диалог между мастерами.

Меркурьев: В котором часу появляется Коля?

Мейерхольд: В шесть часов.

Меркурьев: Тогда почему все происходит после четырех ударов? Значит, он появляется в четыре часа?

Мейерхольд: Нет, в шесть.

Меркурьев: Но часы бьют четыре?

Мейерхольд: Они бьют шесть!

Меркурьев: Как же в шесть, когда часы бьют четыре удара?

Этот диалог продолжался довольно долго. Наконец Вась Васич сдался, и только потому, что постановщиком спектакля была Ирина Всеволодовна. Ну а Коля, как и в начале репетиции, появлялся во время боя курантов в шесть часов утра, но после четвертого удара, а часы продолжали свой бой.

Потом был показ диалога Коли и Олега в исполнении Меркурьева и Мейерхольд. Ребята "подбрасывали" мастерам тексты ролей, а учителя играли. Нет, они не играли. Они показывали нам то, что должно происходить в этой сцене. Вообще конфликты между учителями возникали очень часто, и почти всегда "яблоком раздора" были мы - у Вась Васича к нам были весьма завышенные требования, а Ирина Всеволодовна считала нас все еще зелеными, и в этом, скорее всего, проявлялось материнское чувство. Василий Васильевич же проявлял более строгие, отцовские чувства. Когда же обиженная непониманием Ирина Всеволодовна уходила в преподавательскую, то, как правило, за ней приходилось идти нам и приносить свои извинения за нерадивость.

У наших мастеров была своя терминология, помогавшая нам в работе. Так, Василий Васильевич часто поль зовался им самим придуманным термином "ШАЙБА". Василий Васильевич был страстным болельщиком хоккея. И всегда смотрел состязания по телевизору. А "ящик" у Меркурьевых был далеко не первоклассный, черно-белый, с не самым лучшим изображением. И во время хоккейного матча шайбу просто не разглядеть. Но во время игры за шайбой следят не только хоккеисты, но и зрители на трибунах и у телевизоров, и все безошибочно знают, где этот маленький кружочек находится. Так и во время спектакля: объект внимания, за которым следят исполнители, а вслед за ними и зрители, постоянно перемещается. Когда же во время репетиции наше внимание "разваливалось", терялась суть сцены, из зала звучал голос Меркурьева: "Где шайба?" Объяснять нам уже ничего было не надо, мы все моментально понимали и выполняли. Были и другие термины, например: "Смена ракурса при смене куска" (не мельтешить на сцене), "Не сидеть на двух стульях одновременно" (не раздваивать свое психофизическое действие), "Прямая - не есть самый короткий путь" (это о выразительности при перемещениях) и другие.

Однажды Ирина Всеволодовна спросила: "Для чего персонажу нужен текст?" И сама ответила: "Для того, чтобы скрыть свои цели и намерения. Правда, в современной драматургии, к сожалению, чаще всего все говорится впрямую".

Как-то накануне одного из праздников наши парни, жившие в общежитии, сидели в глубочайшей тоске без денег. Стипендия не скоро, а перехватить было негде. Вдруг одному из нас пришла в голову спасительная идея: съездить к мастерам домой и одолжить пару десяток рублей "на ботиночки". Автор идеи умчался, а остальные набрались терпения и стали ждать. Часа через два гонец вернулся... с ботинками!