Сначала отвести беду...

  — Над седой равниной моря ветер тучи собирает.
   Между тучами и морем гордо реет буревестник,
   Чёрной молнии подобный…

Страстные слова гремели над мгновенно затихшим залом. Залом, где уже давно не звучала подобная декламация.

  — То кричит пророк Победы — Буря, скоро грянет буря,
   Пусть сильнее грянет Буря!..

Мария замолчала. И зал молчал, переживая давно забытые, а для большинства никогда не испытанные чувства.

— Вы молчите. Почему на вас произвело такое впечатление известное стихотворение Максима Горького? — Словно очнувшись от забытья, собравшиеся зааплодировали. — Потому что это — искусство. Подлинное искусство. Попробуйте, друзья мои, вспомните что-либо подобное из нынешних хитов?! Вспомните примеры настоящего искусства из слышанного вами вчера….на прошлой неделе… В прошлом месяце?! Или представьте себе видеоклип, где Горького читает….ну, допустим, Алсу, — зал взорвался от хохота. — Или пританцовующий Леонтьев? Извините, я пошутила, конечно.

Но уместен и другой вопрос: а зачем нам это нужно? Это настоящее искусство? Видиоклипы веселее, а от Горького — душа замирает. Мысли в голову лезут, волнуют. Что за Буря? Что она даст вам? Мне? Нужна ли эта Буря? Может быть, лучше, спрятать "тело жирное в утёсы"? Спрятаться, как "глупый пингвин"? Переждать бурю?…

Добролюбов сидел в конце зала и видел, что Мария полностью завладела аудиторией. Он жалел, что не догадался позвать с собой сыновей и решил обязательно убедить их поехать с ним и Строговой в Челябинск, на послезавтрашнее выступление Марии.

Что же такое настоящее искусство? — продолжала Мария. — Критериев очень много, но один из важнейших — оно современно. Переживая века, оно создаётся тогда, когда его ждёт общество. Тот же Буревестник предвещал великую Революцию…

Мои дорогие, — обратилась Мария к залу. — Поверьте, я умею спеть сегодняшние шлягеры, но делать этого не хочу. Не буду. Но для нашего дальнейшего разговора нужно напомнить вам некоторые из них. Пусть это сделает магнитофон. — Она повернулась в сторону кулис и знаком показала — включайте….

Лев Гурыч и Коломиец закончили доработку выступления Иванова часам к трём. Можно ещё было поспеть на выступление Марии, но решили, что важнее побывать на заводе.

Наскоро перекусив в гостиничном кафе и узнав по сотовому телефону от Ивана Абрамовича, что у них всё в порядке, Коломиец позвонил своим друзьям на "Уральских моторах" и попросил встретить их и провести по заводу.

Иванову в период его оперативного прошлого приходилось бывать на крупных заводах. Он готов был увидеть асфальтированные или бетонные улицы между высокими цехами, снующие по ним электрокары и другие машины, услышать специфический гул большого завода. Матвей же Егорович не раз бывал на этом заводе и раньше и в последнее время. Знал обстановку, но об этом как-то не зашла сегодня речь. И Лев поразился, пройдя через проходную, неожиданной тишине и безлюдности проездов. Только у самой проходной стоял сломанный автопогрузчик и в его двигателе ковырялся чумазый водитель. Два охранника в неизменном камуфляже лениво махнули пришедшим — проходите. О визите они были предупреждены.

Появился Николай Васильевич.

Поздоровавшись и познакомившись с Ивановым, он предложил пройти в его цех, после чего заглянуть на несколько минут в заводоуправление, потом проехать в Дворец Культуры. Коломиец спросил, зачем он собирается в заводоуправление?

— Хочу свести вас с заместителем главного технолога завода. Я с ним не раз разговаривал об интересующих нас вопросах. Парень, — светлая голова, ему недавно 30 стукнуло, — остро переживает продолжающийся упадок завода. Недавно был на нашем собрании. — Он взглянул на Иванова — Матвей говорил вам, что у нас на заводе, или точнее выразиться, — он засмеялся, — чтобы закон не нарушать, — из наших, заводских, — партийная ячейка создана?…Кстати, он, — технолог, — высказал мысль, что давно нужно инженерно-технических работников причислять к рабочему классу.

— Мысль не новая, но вполне справедливая…Всё-таки Маркс своё учение создавал больше ста лет назад. Характер производительного труда весьма изменился… — Лев Гурыч тоже улыбнулся. — А как вы свою партгруппу назвали?

— Идём в ногу. Назвали кружком по изучению истории России. А Кузовкин — это зам технолога главного — готов в группу ещё человек 10 привести. Из своих подопечных. У них настроение соответствует.

— Что ж. Хорошо, если вы не увлеклись…

Опасения по поводу сбора людей на выступление Иванова оправдались.

Несмотря на все принятые меры, к половине седьмого зал Дворца Культуры заполнился едва ли на половину. Правда, с небольшим опозданием приехали ещё человек 25 на заводском автобусе с завода Химволокна.

На сцене за небольшим столом, покрытым скатертью неопределённого цвета, расположились Иванов и Коломиец.

Матвей Егорович встал: