Сначала (СИ)

Иногда казалось, что девочка просто не от мира сего…

В жизни ей повезло лишь единожды. Когда заведующая детским домом взяла её под свое крыло, оберегая девочку от насмешек и обид других детей. Они могли часами разговаривать о творчестве русских писателей, взахлёб рассказывая отрывки из Евгения Онегина и Анны Карениной. Они строили планы на будущее, мечтая, как однажды будут жить вместе. Не раз Ирина Львовна пыталась достучаться к высшим инстанциям в просьбах забрать девочку к себе. Но отсутствие мужа и малая жилплощадь, в размере небольшой комнаты в коммуналке перечёркивали все мольбы воспитательницы.

Так и не сумев забрать Надю к себе, Ирина Львовна сделала большее: она смогла выбить для неё не просто комнатку в общежитии, а свою собственную квартиру. Стоило ей это многого, но всё же по присуждению Наде статуса совершеннолетней, женщина вручила ей небольшой ключик и паспорт с пропиской в собственном жилье.

Тот день она запомнит на всю жизнь. Когда с маленьким чемоданчиком, подаренным на выпускном в детском доме, Надя переступила порог пятиэтажного дома и по лестнице поднялась на третий этаж. Ноги остановились перед старыми дверьми, с облупившейся синей краской. Трясущимися руками девушка вставила ключ и трижды повернула его за часовой стрелкой. Коридор встретил её скрипящими половицами.

Оборванные обои валялись на полу. Старый ковер зловонил сыростью и плесенью.

Всё грязное, в пыли и мусоре.

Но такое родное, своё, личное…

Надя, отмахиваясь от воспоминаний, попыталась передвинуть затёкшую ногу, на которой покоилась голова дочери. Перебирая длинные волосы Иры, женщина пыталась забрать на себя всю её боль и несчастье.

Жизнь наматывалась по спирали, перенося историю с одного поколения на другое.

Точно так же, больше тридцати лет назад, она, Надя, лежала на коленях единственного родного человека, рыдая от обиды и боли. Брошенная… Обманутая… Одинокая.

Обнимая едва округлившийся живот, она и представить не могла, как жить дальше.

Точно так же Ирина Львовна гладила её по волосам, обещая помочь всё пережить. Она стала ей матерью. Полюбила, как никто другой… Полюбила не только Надю, но и её ещё не родившуюся дочь.

Она не разрешала сдаваться. Поднимала ей вверх голову, когда та опускалась вниз. Радовалась вместе с ней первым толчкам малышки, ходила на приёмы врачей, вязала тёплые носочки и шила ползунки. Плакала от счастья, когда в доме появилась ещё одна Иринка, названа в честь неё.