Сначала свадьба, потом любовь

— А я вот, например, люблю Джека, — очень тихо и серьезно сказала Бренда. — Я больше не могу представить себе мою жизнь без него. Конечно, и у нас тоже возникают ссоры или проблемы. Но это мелочи. Главное, что мы вместе, что мы смотрим друг на друга и знаем, о чем думает каждый. Что хорошее становится вдвое лучше, если есть с кем его разделить, что трудности преодолеваются легче, если над ними работают вдвоем. Любовь — это когда вместо «я» всегда говоришь «мы».

Высмеять сказанное было невозможно. Кэт безразлично пожала плечами, молчаливо демонстрируя свое диаметрально противоположное мнение. Бренда недовольно вздохнула.

— Ты неисправима! Ты готова заплатить любую цену, лишь бы настоять на своем! Зачем? Так ты только делаешь себя несчастной!

Кэт отмахнулась.

— Не нужно трагических преувеличений! Разве я выгляжу несчастной женщиной?

— Ты выглядишь неудовлетворенной женщиной. — Бренда не поддавалась. — Торчишь за своим письменным столом, уставившись в одну точку на стене. Ты своенравна и не выносишь саму себя.

— Спасибо. А кто, собственно, заварил эту кашу? Мне смутно припоминается один разговор, когда кто-то обвинил меня в трусости и непоследовательности…

Вот тут наконец и Бренда потеряла аппетит. Она отодвинула от себя тарелку.

— А я и сейчас так считаю. Ты не изменилась со дня свадьбы. Если бы ты не боялась заглянуть в свою душу, то давно согласилась бы с тем, что Ник тебе небезразличен.

— Ник Стэйн безразличен мне точно так же, как результат бейсбольного матча в Висконсине.

Бренда беспомощно посмотрела на Кэт.

— Ты это всерьез?

Подруга решительно кивнула.

— Это добром не кончится, — заключила Бренда. — Жизнь таких вещей не прощает. Не сомневаюсь, ты еще пожалеешь о своих словах.

Не успел наступить вечер, как Кэт убедилась в правоте подруги. Даже не положив на место телефонную трубку, она резко распахнула дверь в кабинет Бренды.

— Ты была права! Ник Стэйн мне небезразличен! Я его ненавижу! Как только вернусь домой, выцарапаю ему оба чертовых черных глаза!

Бренда сняла наушники.

— Что случалось? Он сбежал с твоими драгоценностями?

— Хуже! — Кэт принялась нервно вышагивать от двери к окну и обратно. — Он принял приглашение моей матери на семейный обед. В понедельник вечером, в тесном кругу, разумеется! Я бы его… ох, даже в голову не приходит, что для него больнее. Почему он вмешивается в мои дела? Какое имеет право?

— Ты опасаешься, как бы среди твоих близких он не раскусил, что ты совсем не та ледяная, независимая, деловая женщина, которую постоянно перед ним изображаешь?

Кэт остановилась как вкопанная, будто натолкнувшись на стену.

— Так и подмывает спросить, чья же ты подруга. На чьей ты стороне?

Бренда помялась, потом утешительно ответила:

— На твоей, конечно, но должна тебе сказать, что мне не нравится твое поведение. Твой муж тебя любит, а ты обращаешься с ним, как с придворным шутом, который обязан плясать под твою дудку!

— Откуда у тебя такие сведения?

— Частично из твоих собственных рассказов, частично из того, что Ник говорил Джеку.

Кэт тяжело задышала.

— Отлично! Значит, я стала темой мужских посиделок? О чем еще он болтал? Хороша я в постели? Не слишком ли мала моя грудь, не тяжеловата ли задница? Надеюсь, джентльмены неплохо поразвлекались на мой счет!

— Ты чемпионки мира по передергиванию! — Бренда возмутилась. — Наследственная ирландская болезнь весьма очевидно проявляется во всей многогранности. Попытайся рассуждать здраво. Ведь Джек практически вас свел, и вполне логично, что Стэйн обращается к нему, когда разноплановый характер загадочной супруги ставит его в тупик. И вполне естественно, что Джек спрашивает меня…

— Логично, чрезвычайно убедительно. А я, значит, просто впала в детство, если не понимаю, почему два сплетника перемывают мне кости.

— Знаешь что, Кэтрин Сент-Петерс, — потеряв терпение, заявила Бренда, — отец слишком редко тебя порол. Ты упрямое, заносчивое, спесивое чудовище! Я сыта тобой по горло. Оставайся несчастной, если во что бы то ни стало хочешь доказать свою правоту. Вот только обидно, что такой симпатичный человек, как Ник Стэйн, должен расплачиваться за твою тупость!

— Как ты со мной разговариваешь?

— Да я готова визжать от злости, если ты этого еще не заметила! Поищи себе другую дуру, которую сможешь в будущем использовать в качестве личной душевной помойки, мне эта роль уже вот где сидит! — И энергичным жестом над головой Бренда подчеркнула свои слова.

Кэтрин ошарашенно уставилась на нее. Неужели Бренда Тилтон, спокойная, доброжелательная, остроумная Бренда, откровенно отказывает ей в дружбе? Видимо так, потому что та принялась барабанить по пишущей машинке с такой скоростью, словно хотела побить мировой рекорд.

В полной растерянности Кэт вернулась в свой кабинет. Ей не понадобилось много времени, чтобы найти козла отпущения, виноватого в том, что она лишилась лучшей подруги. Кто, кроме Ника Стэйна, годился на эту должность?