Сначала женщины и дети

Джульетта изучала «Нью-Йорк тайме» в поисках интересных новостей, которые можно было бы обсудить с Робертом. Она остроумно описывала атаковавших её существ, жаждавших крови. Писала также о своих родственниках, давая каждому краткую характеристику. В одном из писем она рассказала, как два года назад её бывшая подруга Венеция соблазнила её брата Уиллса. Подруга хотела, чтобы Уиллс сделал ей предложение, но когда узнала, что поместье Мейсон-Паркер, несмотря на свою обширность, не приносит того дохода, который мог бы обеспечить её потребности в бальных платьях и драгоценностях, тут же исчезла. После этого случая Уиллс, писала Джульетта, стал скептически относиться к женщинам, считая их бездушными интриганками, которым нельзя довериться, и отказывается вступать в серьёзные отношения с кем-либо ещё.

Закончив письмо, она откинулась на спинку стула, перечитала его и испытала чувство вины. Получается, что она сама тоже была интриганкой, которой нельзя довериться. Какое она имеет право осуждать других? Разница между ней и Венецией лишь в том, что она любила Роберта, а школьная подруга любила только себя, но порой грань между первым и вторым слишком тонка. Как же она могла, любя Роберта так сильно, обманывать его? Джульетта вновь и вновь пыталась оправдать себя и каждый раз приходила к одному и тому же выводу: у неё не было другого выбора.

После гибели «Титаника» прошло уже более двух месяцев, но женские журналы продолжали смаковать эту тему: в каждом номере появлялась очередная трагическая история. Джульетта прочитала про Иду Штраус, наотрез отказавшуюся покинуть мужа, с которым прожила сорок два года. Свидетели слышали, как Ида сказала: «Мы слишком долго были вместе. Куда ты, туда и я». И Джульетта решила, что она почти наверняка осталась бы рядом с Робертом, так как только подле него чувствовала себя в безопасности. С другой стороны, он, как и многие другие мужья, скорее всего, настоял бы, чтобы Джульетта села в спасательную шлюпку.

Странным казалось то, что трагедия, случившаяся всего десять недель назад, ощущалась теперь как событие из далёкого прошлого.

— Мама, ты часто вспоминаешь о том, что произошло на «Титанике»? — спросила она мать за обедом.

— Конечно. Каждое утро я просыпаюсь и ищу медальон своей матери, и когда не обнаруживаю его около кровати, настраиваюсь на меланхолический лад. Это была единственная вещица, которая у меня осталась от неё.

Джульетта не знала своей бабушки — та умерла до появления внучки на свет, но девушка внезапно осознала, насколько сильно любила бабушку мать. Когда на борту «Карпатии» леди Мейсон-Паркер жаловалась на утрату семейных драгоценностей, Джульетта испытывала чувство стыда: так бестактно сокрушаться из-за побрякушек на фоне чудовищных потерь, которые понесли другие пассажиры. Но теперь она понимала, что дело было не столько в самих украшениях, сколько в бесценной памяти, с ними связанной.

Может быть, в результате вынужденного совместного заключения этим летом они с матерью начнут лучше понимать друг друга? Или даже станут по-настоящему близки.

Глава 59

По настоянию мистера Фрэнка в отель к матери и сестре Джона Редж поехал на машине мистера Грейлинга. Отель находился недалеко от общежития, где Редж ночевал в первую ночь после прибытия в Нью-Йорк. Он взял с собой все свои деньги: пять фунтов, которые дала ему миссис Грейлинг; три фунта и десять шиллингов, составлявшие выходное пособие Джона от «Уайт Стар», а также почти пятьдесят долларов, которые удалось скопить за последнее время. Редж посчитал, что эта сумма покроет их расходы на билеты до Америки, если они плыли третьим классом, но ему предстояло накопить ещё столько же, чтобы оплатить им дорогу обратно, плюс стоимость проживания в отеле.

Редж не знал, что именно он им скажет, но понимал, что обязан быть абсолютно и беспощадно честным и от всего сердца попросить прощения.

Женщины ожидали его в обшарпанной гостиной, — они выбрали очень дешёвый отель. У обеих глаза были красными от слёз и бессонницы. Однако Мэри поднялась навстречу Реджу и пожала ему руку.

— Мы сожалеем, что вчера поставили вас в неловкое положение перед вашим работодателем, — начала она. — Мы с мамой были так убиты горем, что совершенно не подумали о вас.

— Прошу вас, — попросил их Редж, пожалуйста, — говорите, что хотите, но только не извиняйтесь передо мной. Это я должен просить у вас прощения, но даже миллион раз произнесённые слова всё равно не искупят мою вину.

— Присядьте, молодой человек, — сказала миссис Хитченс. — Если не возражаете, мы зададим вам несколько вопросов, но сначала я попрошу, чтобы нам принесли чай. Предстоит долгий разговор, и я не хочу, чтобы у нас пересохло во рту.

Редж сел напротив неё, смущённо одёргивая пиджак.

— Вы выглядите измученным, — заметила мать Джона. — Прошлая ночь была тяжёлой для всех нас. Я знаю, что вы с Джоном были закадычными друзьями. Он рассказывал, как вы вместе ходили купаться и что за вами гонялись девушки.

— Это не так, — покачал головой Редж.