Снадобье для вдовы

— Мне хочется спать ничуть не меньше, — сказал Улибе, устраивая поудобнее свой мешок возле большого дерева на некотором расстоянии. — Однако, приятель, пойди-ка сюда на минутку, мне надо с тобой потолковать.

Жиль, наполовину с подозрением, наполовину с любопытством подошел к нему и сел рядышком с ним, натянув рубаху до пят, а подбородок положив на колени.

— Я могу понять, почему тебе не хочется возвращаться в Барселону, — сказал Улибе.

— Я не говорил, что направляюсь из Барселоны…

— Тихо. Ты родился и вырос в этом городе, и положение твое было малость повыше, чем кухонный поваренок. Это же слышно по твоему голосу. Но если ты не хочешь об этом говорить, мы не будем. Ты знаешь об этом лучше, чем я. И предполагаю, что возвращаться тебе туда небезопасно. Тебе, опять-таки, это известно лучше, чем мне.

— Да, сеньор, — пробормотал молодой человек.

— Меня зовут Улибе Климен, — сказал он. — Безо всяких «сеньоров». И что во мне самое главное — помимо того факта, что я хочу тебе помочь — то, что у меня есть друг, которому я могу доверить всю свою жизнь.

— Кто? — нервно спросил Жиль.

— Многие зовут ее тетушкой Мундиной, — ответил Улибе. — И она примет тебя у себя на какое-то время. Она живет в Санта-Марии, мы будем проезжать мимо ее дома по пути. Думаю, ей пригодится в хозяйстве пара полезных рук. А уж кормить тебя она будет отменно.

— Но я должен попасть в Жирону! — возбужденно воскликнул Жиль. — Это единственное место, где я… — Он замолчал, и из глаз его потекли слезы.

— Брось, парень, в рыданиях нет никакого толку. Если ты должен попасть в Жирону, мы заедем к тетушке Мундине за тобой на обратном пути. Мы за тобой вернемся, клянусь тебе. Епископу вряд ли захочется терять четырех стражников, их лошадей и грузовых мулов.

Жиль несмело улыбнулся и спросил:

— Зачем вы все это делаете? Я не понимаю.

— Меня бесит, когда обычного парня могут продать наподобие игрушки какому-нибудь богатому иностранцу — ты малый симпатичный, и с тобой случится что-нибудь в таком духе только потому, что какая-то женщина в этом городе очень жадна до денег.

— Так мне повариха и сказала, — пробормотал Жиль.

— Но скажи, если это возможно — почему Жирона?

— У моей матери там должен быть родственник, — наконец ответил мальчик.

— И ты хочешь попытаться его найти? — пристально глядя на него, спросил Улибе. — Не думаю, что твоя мать умерла. Она отдала тебя заботам святых братьев, потому что больше была не в силах тебя прокормить. В этом нет ничего постыдного, — добавил он. — В наше время такое случается слишком часто.

Жиль хранил упрямое — или испуганное — молчание.

— И ты надеешься, она нашла убежище у своего родича. Возможно, он сказал ей, что в состоянии приютить одного человека, но никак не двоих.

— Нет, — ровным голосом ответил мальчик. — Моя мать умерла. А если даже и нет, то там ее не будет. В том смысле, что если бы она пряталась, где же ее стали бы искать в первую очередь, как не в доме родственника?

— Почему она должна прятаться? — удивился Улибе.

— Она не прячется, — твердо ответил мальчик. — Она мертва. Я знаю это.

— Кто же такой этот твой родственник? — спросил Улибе. — В Жироне я знаю многих, а наш сержант — так вообще всех, даже нищих у городских ворот и вместе с их шавками.

— Я никогда не слышал его имени, — сказал он, — но имя матери он знает. Я спрошу, знает ли там кто-нибудь мою мать.

— А как насчет тебя? — спросил Улибе. — Разве твоя хозяйка не будет разыскивать тебя в доме родственника, требуя твоего возвращения?

— Она не знает имени моего родственника, — ответил мальчик. — И братья-монахи тоже не знают. Она не сможет найти меня с их помощью. Никто не сможет меня там найти, если я туда попаду, — сказал он, потупив глаза. — И я буду там в безопасности, если никто не сможет меня найти… — Неожиданно, словно усталый, выбившийся из сил щенок, мальчик завалился и погрузился в сон. Едва он начал падать, Улибе подхватил его и осторожно положил на землю, изо всех сил стараясь не побеспокоить спящего мальчугана. Однако сам он заснул не сразу, долго раздумывая о некоторых странных обстоятельствах истории Жиля, начиная с его имени.

Глава 4

— Знаю-знаю, столь искусный лекарь вовсе не обязан исполнять роль простого посланца, — с раскаянием в голосе произнес Беренгер.

— Я был только рад оказать услугу Вашему преосвященству, — сказал Исаак.

— Подобные обмены следует совершать с предельной осторожностью, мастер Исаак, — мягко продолжал тот. — И чем меньше людей о них знают, тем лучше. Их обычно совершают либо Бернат, либо капитан, а также мой превосходный сержант, но капитан уже слишком примелькался в этой местности.

— Короче говоря, вы не доверяете вашим стражам столь полно, сколь стоило бы, — весело прокомментировал Исаак.

— Кое в ком из моего окружения может взыграть любопытство. Я могу, не колеблясь, доверить многим из них золото нашего собора или любой секрет, которым обладаю, — сказал епископ. — Но только не документы его величества. Поэтому речь шла о любезности для Дона Педро.