Снадобье для вдовы

— В поместье также должен быть живописный пруд с рыбой и грушевые деревья.

— А вот это уже похоже на монастырь, — сказал Исаак.

— И что ты знаешь о монастырях, папа?

— Я побывал не в одном из них, дочка. Даже аббаты иногда болеют. Отлично помню один из них, тогда я еще мог видеть, в котором был пруд для разведения рыбы и много фруктовых деревьев. И еще фонтан. Фонтан был необыкновенно живописен, чего нельзя сказать о пруде.

— Не думаю, что это монастырь, даже женский, — сказал Улибе. — Полагаю, что речь идет о поместье.

— Между прочим, папа, это может оказаться то самое поместье, в котором мы недавно побывали, — мечтательно произнесла Ракель. — Чудесное местечко. Маленькая речушка. Виноградники. Оливковая роща…

— Не хватает только пруда или фонтана? — улыбнулся Улибе. — Или грушевых деревьев?

— Там есть глубокий пруд с водопадом, — ответила Ракель. — Вода мелодично журчит, падая на скалы, а затем попадая в пруд.

— Но нет груш.

— Там есть фруктовые деревья. Некоторые из них похожи на грушевые. С другой стороны, поместье не так уж близко к Жироне и не полностью подходит под ваше описание. Но очень красивое местечко, — вздохнув, добавила она. — За исключением самого дома. Все ставни были наглухо закрыты, словно хозяева готовились отражать штурм.

— Потому что хозяева не живут там, — сказал Исаак. — За домом присматривают домоправительница и старик-слуга, — пояснил он.

— И где оно находится? — небрежно спросил Улибе.

— Помните день вашего с Юсуфом отъезда? Как раз за тем местом, где мы останавливались перекусить. Если бы потом вы оглянулись назад, вы бы увидели, как мы сворачиваем с дороги.

На следующий день лорд Улибе покинул Жирону до рассвета, направившись по южной дороге при свете ущербной луны. Когда он добрался до тропинки, уходящей в сторону, в нескольких шагах от пересечения дороги и реки, он предоставил мулу самому выбирать путь среди выбоин и рытвин, направляясь вверх вдоль изгиба речки. Когда перед его глазами предстали пруд с водопадом, он спешился, оставив мула пастись.

Он шел пешком по дорожке, пока за ветвями деревьев не показался большой дом. Он стоял в безмолвии, с наглухо закрытыми ставнями, словно отгородившись от мира. Улибе не стал нарушать его дремотное состояние и продолжил свой путь вдоль речного берега, в сторону от дома. Он не торопясь следовал всем изгибам речушки, пока не оказался перед виноградником, к которому вел маленький пешеходный мостик. На покрытой росой траве рядом с виноградником отчетливо были видны следы ног. Кто-то переходил через мостик по направлению к винограднику. Он остановился, прислушался, а затем пошел туда прямо по следам.

Предупреждающе гавкнула собака.

— Тише, Бланкета, — раздался чей-то мягкий голос со стороны виноградника.

Еще один шаг — и он увидел высокую женщину, стоявшую к нему спиной, она осматривала гроздья наполовину созревшего винограда. На ней было унылое коричневое платье вроде тех, что носили все здешние крестьянки. Волосы были убраны назад и повязаны платком, с талии спускались завязки фартука.

Он остановился, едва не сплюнув от отвращения к самому себе. Да, он достиг невероятных успехов, решая опасную для жизни задачу выслеживания фермерской жены, вставшей спозаранку в обещавший быть жарким день, чтобы начать работу до восхода. Проклиная себя на чем свет стоит за то, что поддался очарованию рассказа мечтательной девушки о поместьях волшебной красоты, он сделал шаг назад и оступился. Собака старательно залаяла.

— Что такое, Бланкета? — сказала женщина, озираясь вокруг.

Ее лицо на мгновение ошеломило его, но только на мгновение.

— Сеньора, — быстро заговорил он. — Не бойтесь. Меня зовут Улибе де Сентель. Я работал с вашим мужем, которого я знал как Паскуаля Робера, но я хорошо знал его и любил еще с тех пор, как познакомился с ним. Мне тогда было восемь лет и я находился на службе у его величества, еще в ту пору он был очень добр ко мне, в отличие от большинства окружающих.

— Вы были знакомы, — спросила она, побледнев. — Почему вы говорите в прошедшем времени?

— К сожалению, сеньора, я не знаю, как сообщить об этом помягче.

— Значит, он умер, — произнесла она, покачнувшись и схватившись за подпорку, обвитую виноградной лозой. — Снова и снова я представляла день, когда ко мне придут и сообщат, что Жиль умер. В последний раз он обещал вернуться через неделю. Но не вернулся. Еще тогда я должна была догадаться. — Она прошла между рядами виноградника к небольшой скамейке и села, уставившись на свои крепко стиснутые руки. Наконец, она подняла взгляд. — Как он умер? — спросила она ровным голосом.

— Его убили, сеньора. Более трех недель назад.

— Когда именно?

— В понедельник. Рано утром. Да, в понедельник четвертого августа.

— Рано утром? Значит, сразу после того как он оставил мою постель, — сказала она. — Наверное, это я сделала его беспечным. — Лицо ее излучало холод, ни слезинки не пролилось из глаз. — Кто его убил? Кастильцы, которые вас преследовали?