Снайпер

Вдалеке показались дома, да, а ведь надо еще как-то пересечь небольшой луг. Цели прибудут ночью и задержатся до утра. Решили работать во время их отъезда. Ночь встретили прямо на лугу и правильно сделали. Окраину леса фрицы вечером обошли с собачками. Хорошо мы использовали спецхимию, что выдали нам еще в Ленинграде. Что-то с муравьями связанное, кислота их вроде. Я сильно не вникал, просто мне продемонстрировали действие на служебной собаке, и оно меня впечатлило. «Гитлеровские» собачки, чуток поскулив и поводив мордами по сторонам, проследовали без остановок, а мы выдохнули. Не дышали, наверное, минут пять, хотя до нас было метров двести.

Ночью в городке было довольно тихо. На севере небо освещали огни и пожары, да, под Воронежем сейчас мясорубка. С запада доносились звуки выстрелов, но довольно редкие, так, для порядка, наверное. Раз в час над городом вспыхивали осветительные ракеты. Те медленно спускались, озаряя округу мертвым светом и здорово нам мешая. Зрение сильно сбивается от таких вспышек. Ползли мы долго. Здание, которое было указано нам как Комендатура, находилось почти в центре населенного пункта, прикрытое другими строениями с трех сторон. Небольшая площадь перед Комендатурой хорошо просматривалась только вдоль улицы, проходящей через эту площадь. Мы заходили с юга, с реки, здесь было ближе всего до цели, нет нужды лезть через весь город.

– Серег, ну чего, первый вариант? – тихо шепнул мне на ухо Мурат, когда парни уползли вперед, а мы остановились обсудить действия.

– Да, другого тут и не получится, – ответил я и опустил маску-штору на лицо. Ребята ушли вперед, им предстояло за остаток ночи проделать огромную работу по минированию.

Под первым вариантом мы подразумевали один домик, стоявший почти у самого парка. Домик был невзрачным, обычная деревенская избушка, каких много на окраинах, в которой наверняка живет пара стариков. Но расположен он как раз на том расстоянии, что и было необходимо, и по диагонали от него видна площадь.

В доме было темно, как в принципе и в других редких домишках. Немцы смотрят за порядком очень внимательно, а может, просто керосина нет у людей. Оставалось самое сложное: пробраться на чердак так, чтобы не разбудить домочадцев. Хорошо собак деревенских немцы постреляли, а то бы уже попались. Нет, собачек я люблю, даже очень, но вот то, что их здесь нет, для нас было хорошо. Впрочем, не намного. Я готов поклясться, не было ни звука, но когда мы поднялись из кустов в огороде, рядом с нами возник дед. Не, не тот, что остался на берегу Дона с рацией, другой, местный дед.

– Кто ж это тут ползает у меня? – прошамкал беззубым ртом дедан, на вид – лет ста!

– Дед, свои мы, – шепнул я, озираясь по сторонам и убирая маску, открывая лицо. Дед поначалу отшатнулся. Да, влипли мы, даже не начав работать. Надо было как-то выкручиваться. Вон, Мурат уже нож достал, показываю ему, не надо, не трогай дедушку.

– Свои-то кому? Откуда вы тут взялись? – дед расправил плечи и стал как-то враз моложе.

– Советские мы, дедушка, вы тут один?

– Зачем один, старуха в доме. Плохо спать-то стали натощак, больше так сидим.

– Неужто в деревне и натощак? – удивился я. Знаю, конечно, что немчура все отбирала, но у селян всегда заначки есть, иначе бы с голодухи все вымерли.

– Да полицаи тут у нас лютуют. Местные, про всех все знают, забирают все, до крошек. Креста на них нету! – Дед погрозил в темноту кулаком.

– Дедушка, дело есть, поговорим? – так же тихо прошептал я.

– Ну, давай попробуем, только разговором сыт не будешь. Что за разговор-то у вас, «советские»? – как-то ехидно скривился дед, когда произносил последнее слово.

– Вот держи, дедушка, чем богаты, уж извини, – я, развязав сидор, вытянул буханку хлеба и две банки тушенки. Немецкой тушенки, специально такую взяли.

– Эх! Да ты солдат очумел, что ли? А вы как же?

– Ничего, дед, мы ненадолго. Вот про это и хотел поговорить.

– Пойдем в хату, чего тут в кустах-то шептаться, – махнул дед рукой на дом.

– А полицаи не нагрянут? С проверкой? – это Мурат.

– Да не, по ночам не ходют, боятся!

Войдя в хату, дед отдал своей старухе хлеб и консервы, та без слова удалилась. Я заметил, как дед показал ей палец, приложенный к губам. Бабулька молча перекрестилась, скользнула по нам быстрым взглядом и исчезла где-то в глубине избы.

– Ну, служивый, говори, – важно продекламировал дед. – Эвон вы как нарядились-то, не на парад совсем.

– Как вас по батюшке, разрешите узнать? А то неудобно как-то, – извиняющимся тоном спросил я.

– Дед Афанасий, так и зови, – дед сел на лавку.

– Дед Афанасий, нам бы на чердачок к вам попасть…

– Шуметь будете? – покачал головой дед. Я его прекрасно понял, мы-то уйдем, а им здесь жить.

– Самим шума не надо, все будет тихо. Обещаю.

– Что удумали-то? Пострелять кого или посмотреть? – Дед был не промах.

– Так точно. И посмотреть, и пострелять, задание у нас, дедушка, – я кивнул головой и хлопнул себя по ноге.

– Ишь ты, так точно! Давно такого не слыхал.

– Еще не раз услышите, и многое другое. Ну, так что?

– Пойдем, покажу, как ловчее будет.