Снайпер. Дара (СИ)

В бездонной глубине плыли облака. Им совершенно наплевать, что творится внизу, а особенно — в душе видимого с такой высоты как крохотный муравьишка, человечка. Зато ей самой понадобилось срочно разобраться в себе — слишком многое подняли из души её собственные слова. Но мешали эмоции.

Оставалось только шипеть сквозь сомкнутые зубы: — «Ну Прима, ну ты и сука… Чтоб тебя черти в аду жарили! На сковородке, в смысле… а то для тебя это уже будет не ад…», — и ждать пока колышущаяся в душе темная бездна придёт к спокойствию. Вот и самой ей стали понятны ранее неясные вещи вроде: «зачем заключать контракт с подобранной на улице девочкой?» или «почему второй номер стреляет первым?», или «что за странная подготовка, прям как в войну — месяц, два — и в строй», или странный их выход на объект, с минимальными мерами по обеспечению безопасного отхода.

Ответы просты, — «потому, что второй номер — одноразовый». Никто не собирался платить ей обещанные деньги потому, что шансов выполнить задачу и после этого уцелеть — практически не было. Ничего личного — попадет, хорошо, промажет — более опытный «первый» выполнит задачу. И с минимальным риском для себя — средства поражения невозможно перенацелить мгновенно. Поэтому у него, первого номера, будет время, тот самый «снайперский зазор».

И ведь это не похоже на личное изобретение чересчур находчивой Примы. Это как бы — система. Ведь она не слепая — замечала странное отношение к себе в учебке, сочувственные взгляды, бросаемые исподтишка командирами «бэшников», странные слова полковника. Похоже многие вокруг нее прекрасно всё знали и просто молчали. По разным причинам.

Перед внутренним взором Дары встали лица, нет не «галерея снайпера» из плохой мелодрамы. Какие к черту «лица убитых тобой людей», если минимальная «убойная» дистанция для стрельбы с рук — четыреста метров. На таком расстоянии голова цели должна помещаться в прицельную рамку, «становиться» на площадку сетки, или «не полностью накрываться» точкой коллиматора. Какое уж тут «лицо»? Все перечисленные прицельные приспособления имеют угловые размеры, как ушко булавки, если держать её на вытянутой руке — людей с таким «орлиным» зрением можно пересчитать по пальцам одной руки — нафига им становится снайперами — они и ювелирами, например, себе заработают на бутерброд с икрой.

На больших расстояниях — еще веселей, на восьмистах виден только силуэт, а за тысячу двести и дальше, даже на максимальном увеличении «столбик» цели почти равен по толщине линиям сетки, и стрельба превращается в чистой воды шаманизм. Не приспособлено стандартное армейское оружие для поражения таких дальних целей. Нецелесообразно это.

Есть, конечно, и прицелы в которые лицо вполне можно рассмотреть (да тот же, что к «штативу» прилагается), вот только это уже другой «класс цен и задач», и идут они, как правило, к оружию из которого действительно можно стрелять «за полтора». Да и люди к таким вещам прилагаются обычно тоже особенные, это не стрельба навскидку, а сплошная высшая математика, пополам с астрономией. И понятно что «работать» на малой дистанции, там где справится любой мало-мальски умеющий стрелять боец, этим асам не приходится. А с двух километров лица тоже не разглядишь. Даже в телескоп.

Так что Дара — исключение. Ей просто «повезло» с театром военных действий. Но все равно она вспоминала не убитых ей (в конце концов они носили форму), а ребят из «её» выпуска интерната… сколько их там было? — девяносто два в этот год. Вот это и есть настоящая «галерея» — свои, бывшие рядом, и ушедшие. Или те, кому еще это только предстоит… Но нить судьбы пока скользит между сходящихся лезвий…

Лица, те которые она уже и вспомнит с трудом, те ради которых не задумываясь умрет, и те которые она с удовольствием увидела бы в прицеле, — чтобы без всяких душевных терзаний прострелить ноги и бросить подыхать возле муравейника. Разные. Девяносто человек каждый год, все — круглые сироты или ребята, совершенно никому не нужные в этом мире. Получившие весьма специфические знания и навыки, и еще более специфически воспитанные. «Вторые номера».

Скольким из них суждено дожить до момента, когда они… станут «первыми»? Ведь Прима, пусть она там на своей сковородке перевернется, наверняка тоже когда-то была «второй». Это действительно «система».

А с другой стороны — в чем смысл терзаний на тему «о несовершенстве мира»? — «Мир несправедлив», точка. Это аксиома, не требующая доказательств, и не стоит больше об этом. Система создана и работает — первыми в ней становятся, может и не самые лучшие, но уж точно самые везучие. Ничего удивительного нет в том, что более ценного работника и берегут больше, чем зеленого новичка. Странно было бы, если наоборот. Да и «вторые» далеко не ангелы.