Снайпер-инструктор

– Что старшина, не спится? – сочувственно спросил один из солдат.

– Да, не спится, сейчас постою немного и пойду отдыхать, – ответил я, снимая с плеча тяжёлую винтовку.

– Много Фрицев убил? – спросил второй часовой, увидев оптический прицел на винтовке.

– Десять Фрицев, в течение сегодняшнего боя. Но меня, не смотря на это, отругали за то, что я пожалел раненого немецкого солдата. Даже в особый отдел вызвали.

Рассказав часовым подробно, как всё происходило, я надеялся на сочувствие. Однако те сочувствовать не спешили. А стали меня убеждать, что я поступил не правильно.

– Сколько горя причинили немцы нашему народу, – говорили они. – Их нельзя жалеть. Бить их надо как бешеных псов.

Затем они предложили мне покурить, чтоб успокоить нервы и дали папироску. Я закурил, опираясь на винтовку, и спросил, в каком подразделении они служат. Как и ожидалось, это были разведчики.

– Откуда вы родом? – поинтересовался я.

Оказалось, что один из них был из Тулы, а второй из Данилова. От неожиданности, я даже не обрадовался, что передо мной земляк.

– Я тоже из Данилова, – сказал я удивлённо, и затем следующий вопрос к солдату. – А на какой улице ты жил?

– Я учился в школе в Данилове, а жил в деревне «Большое Марьино», – пояснил тот, и радостно обнял меня:

– Здорово, земляк! С сорок третьего года воюю, и ни разу Даниловцев не встречал. Не зря говорят – мир тесен.

Мы начали вспоминать Данилов, знакомые нам обоим места. До этой встречи я чувствовал себя очень одиноким, и вдруг рядом близкий человек. При виде земляка, в памяти возникло много приятных воспоминаний.

Мне стало хорошо на душе, словно увидел родственника. Мы радовались как дети. Наверное, целый час проговорили и разошлись, когда пришла смена караула. Звали солдата Степан. Мы решили встретиться на следующий день, но это было не суждено.

На другой день, всех снайперов, старых и новых, собрали в местном католическом костёле, как в клубе. Другого просторного помещения в селе не было. Перед нами планировал выступить командир дивизии, полковник Волков, но он задерживался. По его приказу в костёл привели пополнение, для снайперских взводов, из числа лучших стрелков, собранных со всей дивизии. Здесь вновь увиделись бывшие курсанты снайперской школы. Толик Набоков был с перевязанным лицом. В бою пуля попала в оптический прицел, и осколками стекла его поранило. Ранение оказалась не серьёзным, и он не пошёл в медсанчасть. Много поговорить нам не удалось, так как замполит дивизии выступил с политинформацией. Я любил такие лекции. В костёле слышимость была хорошей за счёт акустики. Убранство здесь меня не поразило, в православных церквях красивее, иконы и всё ценное, отсюда немцы увезли с собой, и смотреть по сторонам не на что, голые стены. Поэтому лекцию я слушал внимательно. Прибывший командир дивизии, прервал её на интересном месте. Он вручил при всех «медаль за отвагу», моему заместителю снайперского взвода, сержанту Салову. У него на счету было: более сорока, убитых солдат противника. Затем зачитал награды, присвоенные некоторым снайперам посмертно. После этого он познакомил нас с «новой» инструкцией по тактике работы снайперов. В снайперской школе нам её давно разъяснили. В инструкции было примерно следующее; на боевое задание снайпера должны ходить по двое, один в качестве наблюдателя – другой в качестве стрелка. Этими обязанностями они периодически меняются. На позиции можно находиться не долго, а если противник обнаружил, то нужно немедленно уходить. Немцы, например, работали чаще всего в одиночку. У одного снайпера от длительного наблюдения за объектом, зрение устаёт, и эффективность действий снижается.

За селом был полигон, оборудованный до нас немцами, и все пошли туда для занятий. Командир дивизии приказал обучать снайперов, пока не стемнеет. В моём взводе насчитывалось теперь тридцать человек, как и положено по штату. В основном это молодёжь, но были солдаты и постарше: от тридцати до сорока лет. Например, моему заместителю сержанту Салову, было сорок два года. Фамилии в списке, в большинстве русские, несколько украинских и белорусских, и лишь один был грузин, по фамилии Морбидадзе. Из всей толпы он выделялся своей крупной, коренастой фигурой и чёрными усами. По-русски он говорил плохо. И, когда я объяснял теорию, то он ничего не понял. Вместе с опытными снайперами, я развесил мишени на бревенчатой стене, которую специально соорудили немцы для стрельбища, и начались практические занятия. С Вахтангом Морбидадзе мне пришлось заниматься отдельно, пока остальные стреляли. Вёл он себя очень учтиво и часто извинялся, если не понимал моих объяснений. Между делом, я узнал от него, что до войны он женился, имел уже троих детей, хотя был меня не на много старше. Жил он в горном селении и занимался охотой в горах, поэтому метко стрелял.