Снайпер из будущего

В этот раз Горчаков все-таки взял Берислава, уж очень тому хотелось повоевать. А кроме него, еще десять своих дружинников. Своего знаменосца Олег взял, а вот знамя нет. В свете недавних своих «подвигов» он решил, что в этой битве реклама ему ни к чему. Горчаков обрядил Берислава в свои старые латы, которые уже можно было называть «переходящими» – больно уж часто меняли эти доспехи хозяев.

Олег настаивал на одновременности действий и, как разработавший всю эту операцию, должен был подать сигнал к ее началу. Облачившись в латы, он выудил из поясной сумочки часы, прикинул, сколько времени прошло, и решил, что все уже на местах.

– Поджечь факелы! – громко скомандовал Горчаков своему отряду и подъехал к церкви.

Звонарь топтался у входа.

– Что, боярин, набат? – на всякий случай переспросил он.

– Набат! – подтвердил Олег, развернул коня и поскакал занимать место во главе полка.

Не прошло и минуты, как ударил колокол.

– Русь! – донеслось еще через минуту откуда-то издали.

– Русь! – боевой клич славян стал ближе и громче. Он начался сразу у трех ворот и волной покатился по Кремлю.

– Ну, щас сподобимся Царствия Небесного! – ухмыльнулся возбужденный Горчаков.

Колонна пришла в движение не сразу. Едва со скрипом распахнулись дубовые створки ворот, первые ряды сорвались в галоп, следующие тронулись за ними, набирая скорость, но большая часть всадников осталась на месте. В общем, все, как в автомобильной пробке – передние уже вовсю жмут на газ, а задние едва тащатся.

Наконец пришел черед Олега тронуть коня шпорами. Дальше он двигался, как камень с горы – сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Еще немного, и события сорвались с места и понеслись вскачь табуном испуганных коней. Все время маячившие перед глазами спины воинов второго полка стали вдруг стремительно удаляться, и Горчаков помчался за ними. По сторонам замелькали заборы, избы, Ризоположенская башня начала быстро приближаться. Олег нырнул в тень надвратной арки и спустя мгновенье соколом вылетел из Кремля.

Московский Кремль окружал земляной вал, доходивший до третьего этажа стенных срубов. Перед ним широкий ров глубиной пять метров. Перед воротами через ров был перекинут мост, проскакав по которому Горчаков оказался на узком и ровном участке между рекой Неглинной и крепостной стеной. Расстояние между стеной и петлявшей рекой колебалось в пределах от семидесяти до ста двадцати метров. Это была оптимальная дистанция для рычажно-пращевых метательных машин. Поэтому неудивительно, что монголы с этой стороны разместили свои камнеметы на льду Неглинной. Их и везти с Москвы-реки было проще.

Основную часть своих орудий монголы установили на льду Москвы-реки. Это место для обстрела города было просто идеальным – сама река сто двадцать – сто пятьдесят метров, да еще по берегам ровного безлесного пространства столько же, если не больше. А вот с северо-западной стороны уже так не разгонишься. Во-первых, чуть дальше к северо-востоку от Ризоположенских ворот начинался глубокий овраг, по дну которого текла Неглинная. Во-вторых, с северо-запада в Неглинную впадала река Напрудная. Сливались они почти у самой Москвы-реки. Между Неглинной и Напрудной был зажат широкой клин леса. По форме он почти повторял мыс, на котором стоял Московский Кремль, только был раза в три больше. За Напрудной тоже рос приличный кусок леса, а за ним овраг. Дальше поля и луга. Этот лесной массив подступал к Москве-реке довольно близко, а «лесной мыс» оканчивался почти напротив Ризоположенских ворот.

Берег Москвы-реки за устьем Неглинной был густо застроен. Здесь стояли две церкви, мужской монастырь, несколько боярских усадеб и много крестьянских хозяйств, сгрудившихся, группами по пять-десять дворов. На свободном пространстве между лесным клином и двумя реками расположилась лагерем половина первого монгольского тумена. Вторая часть этого тумена заняла место ближе к Москве-реке, оккупировав все строения. Второй тумен вольготно вытянулся вдоль леса за Москвой-рекой, третий разбил лагерь к северо-востоку от Кремля – это место тоже было густо застроено.

По сигналу колокола русские устроили вылазку сразу из трех ворот и ударили в разных направлениях. Все три отряда насчитывали по полторы тысячи бойцов и делились на полки по пять сотен. Передовые полки состояли из дружинников, остальные из посаженных на коней городовых гридней.