Снайпер. Шестипалая. Чума насилия

– Фред, вчера вечером кто-то едва не подстрелил на лужайке Луизу и Джерико, – сказал Артур. – Зная твою склонность к определенным играм и развлечениям, мы решили, что ты просто вознамерился размяться перед стрельбой по мишеням.

Фред посмотрел на зятя с выражением задумчивой ненависти во взгляде.

– Я много тебе должен, Артур, а теперь мой долг еще больше возрос.

– Где угодно, когда угодно, – с ухмылкой сказал Артур. – Все, что мне нужно, это найти повод разорвать тебя на части – кусочек за кусочком.

– Прекратите оба! – резко вмешалась Алисия. – Ты, Артур, вместе с Уолтером, делаете из мухи слона. Никто на самом деле не пострадал. Стрельба по окрестностям была конечно же беспечной и безответственной забавой. О твоем увлечении ночной стрельбой все знают. Поэтому я не считаю таким уж нелогичным предположение Артура и Уолтера о том, что этим человеком мог быть ты. Но ведь ты играл в бридж в городе, не так ли?

Фред глубоко вздохнул:

– Да, мама.

– Д-докажи это! – настаивал Уолтер.

– Уолтер, пожалуйста, успокойся. Никому нет никакой необходимости что-то доказывать. Я спрашиваю вас всех, просто и напрямую, имеет ли кто-то из вас отношение к стрельбе?

Ответа не последовало. Оглянувшись, Джерико увидел, что из буфетной безмолвно вышел старый Берт и принялся наблюдать за всем своими маленькими, черными птичьими глазами.

– А тогда так, – сказала Алисия. – Давайте прекратим все разговоры на эту тему.

– Но если это не был ни один из нас, как вы все это объясните, миссис Пелхам? – спросил Джерико.

Ее серые глаза злобно глянули на него.

– Жестокость, мистер Джерико, является одним из фундаментальных человеческих качеств. Вот уже десять лет люди терзают семью Пелхамов из-за их чайных столиков и шейкеров для коктейлей. Любимой салонной игрой является отгадка, кто из Пелхамов мог убить моего мужа. Нам никогда не дают этого забыть. Никогда! Лукавые взгляды, шепоты из-за угла. Прошлой ночью нам поступило новое напоминание от некоего безответственного стрелка. Вы можете представить, что значат для нас все эти выстрелы из темноты? Какие воспоминания они оживляют? Какой ужас? Кто-то просто придумал все это – какой-то порочный, недисциплинированный подросток из города.

– Значит, это дело для полиции?

– Нет, мистер Джерико. На протяжении многих лет мы научились держать голову высоко и игнорировать все попытки сокрушить наше достоинство или посрамить нашу честь. Если мы публично признаемся в содеянном, мы лишь доставим удовольствие нашим врагам, и все останется как прежде, покуда всех нас не выбросят из этого дома, из этого мира.

– Д-дядя Ф-Фред не м-может доказать, чт-то он играл в бридж! – почти с отчаянием проговорил Уолтер.

– Уолтер! Пожалуйста, уйди отсюда! – сказала Алисия. – Мне уже надоели эти разговоры. Уходи немедленно!

В глазах парня, когда он уходил, застыли слезы.

– Возможно, теперь вы, мистер Джерико, поймете, почему я не хотела, чтобы вы копались в личной жизни доктора Пелхама. Все это лишь сведет вас с людьми, которые сообщат вам дешевые и безответственные слухи. И никакого портрета в итоге не получится. Поэтому, прошу вас, оставьте нас в покое.

Она несколько секунд пристально смотрела на него, затем повернулась и быстро вышла из комнаты.

Глава 3

На мгновение Алисии Пелхам изменило ее железное самообладание. На мгновение она почувствовала напряжение, неимоверно ожесточившее ее. Она дала ясно понять, почему отгородилась от жизни. Просьба оставить ее в покое казалась вполне искренней, и в ней было трудно отказать. Джерико так и сказал Луизе.

После сцены в столовой они уединились в библиотеке. Луиза принесла туда кофе и села в глубокое кожаное кресло, слегка прикрыв глаза.

– Всегда так оно и было, – с горечью сказала она Джерико. – Вот вроде бы всплывали на поверхность, подбирались к правде, но мать всякий раз умудрялась отправить всех обратно на дно реки, именуемой логикой. И это правда. Мы являемся мишенью для всех разочарованных людей в этой местности.

– А вам никогда не приходила в голову мысль уехать отсюда?

– Приходила. И я уезжала. После развода я несколько лет провела за границей. Но маму сдвинуть с места не удастся никогда. Она всегда говорила, что побег – косвенное признание того, что мы тоже верим в то, что кто-то в семье является убийцей, что гнусные слухи и инсинуации имеют под собой вполне конкретную основу. Это бы стало дурной репутацией для школы, которая носит имя моего отца. Отвергая все это и ни разу не повернув голову в ту сторону, откуда летят тухлые яйца, она почти убедила посторонних.

– Признать ее невиновность – значит проявить немалое мужество, – сказал Джерико.

– Это требует мужества от всех нас, Джерико, разумеется, в том количестве, которое у нас имеется.

– И все же один из вас по-прежнему парализован страхом от того, что правда рано или поздно будет раскрыта, – сказал Джерико, безрадостно улыбнувшись. – Не забывайте, что вчера вечером я тоже был объектом пальбы. Говорю вам со всей определенностью, что человек, устроивший эту стрельбу, десять минут назад был в столовой.

Луиза вздрогнула: