Снайпер в Афгане. Порванные души

Маленькие горы, не маленькие, а до камней всего ничего – метров четыреста. Оттуда правоверные вполне могут упороть, и мало никому не покажется. Да и с гранатомета, пожалуй, дотянуться можно, хотя и маловероятно. А вот место, откуда бы я мочил колонну на месте духов! Метров сто пятьдесят по курсу не то ущельице, не то коридор меж скал и вглубь уходит.

Перегибаюсь через башню и хлопаю Катаева по шлемофону. Санек вылазит – глаза смеются. Тыкаю ему пальцем в коридор. Оператор-наводчик тем временем, ехидно хихикая, в свою очередь показывает на ствол своей пушки. Орудие-то уже по уму направлено. Сам дурак! Пора бы и привыкнуть – пацан уже полтора года как отлазил по горам. Машу рукой, начинаю орать на молодят. Народ зашевелился, перекладывают оружие с места на место, мешки из-под задниц убирают – ретиво изображают боевую готовность.

Зубяра тоже сел, пулемет поперек переставил. Вот уж скотинка боевая! Когда дрых лежа, ПК меж ног вдоль машины кинул и еще правую на приклад уложил – ковбой файзабадский. Теперь дуру свою поперек развернул, руками подперся и дремлет сидя. Со стороны посмотришь – боец чем-то по делу занят. Ну, что тут скажешь: Дед Многомудрый Быстрозасыпающий. Зараза такая!

Кликаю по связи. Тишина. Оглядываюсь на 147-ю. Звонарев о чем-то треплет по шлемофону. Потом выразительно сплевывает прямо к себе в люк, поднимает глаза и машет мне рукой. Топаю к нему, по пути со 148-й слазит Пончик – замок уже. Подошли. Серега немного полечил нас, поматерил кишимцев и перешел к делу:

– С ходу проскочить не получится. Стремно! Дали команду на пешее сопровождение. Впереди идут саперы. Бэтээр уходит назад. Ты, Бобер, сразу за ними, я за тобой. Слободянюк забирает всех молодых и вместе со сто сорок восьмой стоит здесь, пока не подтянется рота, а там – в распоряжение ротного. Вопросы?

Да какие тут вопросы. Нормально все, Серега! Молодых отдадим да поедем дальше. Но оказалось, что вопросы есть.

– Да, Глеб, ты Ткача отправляй, а Болды все же оставь, три ПК на головной – это нелишне.

Спасибо, родимый, утешил… Пошли по машинам.

Тут все просто – так фишка легла. Нормальных людей – пехоты – во взводе раз-два и обчелся, максимум двенадцать-тринадцать бойцов. И по сроку службы поделены неравномерно. Нас, осенников, когда-то было много, но мы уходим – большая часть уже уехала. Теперь много молодых, а мы трое даже не дембеля, приказ прогремел два месяца назад, мы – гражданские. Но кого это заботит. Поэтому, мало того что пошли все, так еще на каждого по два салабона. У меня – Юра Ткаченко и Темир Ургалиев.

Юра – умненький киевлянин, славный, но физически слабый и невысокий мальчик. Все еще ребенок. Русые реснички светлых глаз не скрывают и всегда удивленное выражение на них. Чуть чем-то заслушается, сразу рот открывает, прям как дите малое… Нет, пусть мне ответят: какой же надо быть отмороженной тварью, чтобы этого ребятенка за речку отправить, а?! Я его жалею и всячески опекаю. Несколько раз на операциях таскал его пулемет, чтобы Ткач не лег – они с ПК одного роста. Взводному понравилось… очень удобно получилось: опытный дедушка снайпер, и он же, по ситуации, пулеметчик.

Темир другой. Крупный, крепкий малый с Зауралья. Смышленый, веселый, открытый, честный. Глазища под черным ежиком антрацитовыми угольками искрятся. Прям не татарин – китаец настоящий. Говорит почти без акцента. Из всех проблем – прилипшая к нему дурацкая кличка. А как получилось: кто-то из старых на него наехал, начал орать, ну и достал, видно. Темир присел, прижмурил свои щелки, словно защищая уши, поднял ладони и давай орать по-своему: «Болды! Болды! Болды!» Хватит, то бишь. Так и приклеилось…

Подхожу к машине:

– Ткач, бегом к Пончику на машину… – Тот засуетился. – И пулемет оставь! Ко мне в люк его, быстро! И ленты туда же… Давай, давай, сынку!

Пока тасовались меж машинами, саперы пошли… Ну и мы следом попылили…

* * *

Не зря Серега с утра еще на «точке» завелся. Знала его нижняя чуйка: не будет бесконечной лафы – платить придется.

Только двинулись, только за саперами машины выстроили и пятидесяти метров не прошли, как рубанули нас. Оттуда, откуда не ждали…

Вначале из руин в ста метрах от нас вылетела граната и ахнула аккурат посередине катков головного танка. С садов тут же ударили одиночные бойцы – тяжело задумкали «буры». Бьют саперов…

Пока граната долетала, я, уже мухой слетев с брони, распластался слева под гусеницами. Как что-то внутри толкнуло – не полез на противоположную от обстрела сторону. Словно лист приклеенный, рядом растянулся Темир.

Зуб нырнул в мой люк, выставил пулемет и первый из нас приложился штук на пятнадцать по глинобитным развалюхам. Катаев сверху разворачивал пушку.

Смотрю в прицел – да нет там никого! Лежит наверняка этот гаденыш сейчас на дне погреба и бесу своему молится, чтобы пронесло правоверного. В рот тебе ноги! Не пронесет тебя, падла! Бля буду – не отсидишься, паскуда конченная…