Снайпер в Афгане. Порванные души

В течение полугода из подразделения в тринадцать человек пехоты демобилизовались шестеро. Еще двое дембелей вот-вот должны были сесть в вертолеты и на операции, естественно, уже не ходили. На смену же «осенникам» прибыло пополнение, практически не владеющее русским языком (не говоря уже про все остальное!). Все уроженцы Средней Азии, почти все не выше пулемета Калашникова ростом и к тому же перепуганные насмерть. Из старослужащих у Сереги остались четверо: замкомвзвода сержант Саша Слободянюк, Васька и двое рядовых – Саша Катаев и Феликс Омаров. Последние, правда, были спецами, но, учитывая ситуацию, ходили в горы как пехота.

Во время последнего боя на помощь взводу пришли старослужащие других взводов роты, опытные, все уже повидавшие сержанты Федоров, Михеев, Волков, Павлович. Если бы не они, из Карамугуля не вернулся бы ни один солдат. А про офицеров роты в этот раз просто ни слова говорить не буду…

Когда моджахеды зажали взвод, Звонарев, естественно, не стал повторять ошибки «куска-молдавана» и в ущелье не полез, а засел в скалах уже у самого склона. Тут и разгорелся тот последний для него бой…

Решив зажать обходивших их группу бабаев, Серега вместе с Васьком и прапорщиком Асабиным (замена «Деда» Марчука) спустился вниз, где неожиданно, нос к носу, столкнулся с изменившим направление отрядом духов. Рубили друг друга в упор, заканчивали гранатами. Под конец яростной стычки Звонарев получил сквозное пулевое ранение в голову и погиб, так и не поняв, что уже ВСЕ – война для него кончилась. По свидетельству сослуживцев, выставленное у морга тело командира четыре дня наводило ужас на всех, пришедших попрощаться с погибшими, – развороченный открытый череп и какая-то неестественная, иронично-жизнерадостная, прямо демоническая улыбка на окровавленном лице.

Как пронесло вновь прибывшего и не слишком боевого прапорщика, остается загадкой. Васек же схлопотал несколько неопасных царапин и одну конкретную пулю из «АКМ» – в ягодицу. У Судьбы все же чересчур специфическое чувство юмора…

К моменту гибели Сереги еще несколько человек получили различной тяжести ранения. На выходе погиб Хадеев, сержант-татарин, и кто-то еще из вновь прибывших.

На помощь взводу прорвались человек пять-семь своих с роты вместе со старшим сержантом Димкой Федоровым. Поприжав духов, солдаты стали вытаскивать раненых. Опять потери. Тяжелейшее ранение, сделавшее его впоследствии инвалидом, получил Серега Лаер, однокашник Васька по учебке, сержант из второго взвода.

Тела убитых остались прикрывать трое: Федоров, Либоза и Катаев. Когда за ними вернулись, Саша Катаев уже был смертельно ранен в голову. Точно так же, как Звонарев, только наоборот – в правый висок с выходом над левых ухом, да череп цел остался. Он еще прожил целых восемь дней и умер, не приходя в сознание, уже в кундузском медсанбате.

Вытащили всех.

Через месяц Вася Либоза вернулся в роту и до самого дембеля молодым козликом скакал по горам Бадахшана. Правда, ранение ему аукнулось сразу же. Братья-сержанты Федоров, Михеев и Волков, потешаясь от души, говорили:

– Приедешь в деревню, будешь там первый парень. А как же – воевал, награжден и даже ранен! Вот только рана у тебя, братан, какая-то неправильная… герои обычно пулю спереди получают, ну, на крайняк в бок… а как же это тебя – в жопу-то ранили?

Вася улыбался, сладко жмурился и на шуточки друзей не реагировал.

Он был уже не тот молодой Васек.

Как-то незаметно изменилось все – стал Вася совсем другим… Простым пацаном, хлебнувшим сполна полным ртом того дерьма, что почему-то у нас называется героизмом.

Лариска, Орех и Манюня

Жизнь в расположении части в перерывах между боевыми выходами скучна и монотонна. Все время одно и то же: караул, наряд, хозяйственные работы. Три раза в неделю фильм, либо о революции, либо о войне. Распорядок дня таков, что бездельничать, то есть читать книги, тебе тоже не дадут: два развода. Две поименные переклички, физподготовка и прочие прелести гарнизонного быта. Отгулов, как и выходных, естественно, нет. Но солдаты – народ изворотливый и, помыкавшись, отдушину себе, дабы не свихнуться, все же нашли: занялись разведением животных.

Не знаю, как обстояли дела в других подразделениях, но мы начали с одомашнивания крыс. Чего-чего, а этого добра у нас хватало с избытком. Поначалу мы с ними вели самую настоящую войну. Правда, летом крысы на глаза нам почти не попадались. Но как только с наступлением зимы в палатках начинали топить «буржуйки», они тут же приходили «на огонек», и у нас открывался сезон большой охоты.