Снайпер в Чечне. Война глазами офицера СОБР

— Зря ты, Лайка, его не бросила, — задумчиво сказал Марк, осторожно осмотрев место, где мы спасали Ромку. К нему подошла растерянная, часто моргающая повлажневшими ресницами Ульяна, краем глаза покосилась на провал и не смогла сдержаться — хихикнула. Через минуту все увидели причину этой неожиданной реакции впечатлительной Ули — чуть ниже края обрыва, буквально в паре метров, располагался скальный карниз, скалолазы такие выступы породы еще называют «балконом». А Ромке, Марк прав, определенно не помешало бы упасть на него, чтобы раз и навсегда усвоить, что к горам следует относиться в высшей степени уважительно. От увиденного, от навалившегося облегчения и от нашего перепачканного вида на всех нас навалился немного истеричный смех. А мы с Ромкой, привалившись друг к другу, перепачканные с головы до ног, смеялись громче всех. До слез, заходясь и заливаясь. А когда отсмеялись и взяли себя в руки, растирая грязь по лицу и все еще похрюкивая остатками безудержного веселья, я вдруг ощутила такую легкость и счастье от того, что заново нашла потерянную с командировки способность — смеяться от души.

* * *

Позднее, когда все успокоились и отдохнули, Марк совершенно серьезно сказал, что Ромка сорвался не случайно — духи хотели наказать его. Ведь гора Белуха один из самых сильных энергетических центров Алтая и для местного населения священна, так как, по местным поверьям, это место, где встречаются три великие религии: православие, буддизм и ислам. И путешествие по таким особенным местам вовсе не увеселительная прогулка, а очень ответственное дело, практически паломничество. И паломнику следует вести себя сообразно. А не стоять на ушах и орать, как стадо бабуинов!

Последнее Марк сказал с нажимом, глядя на лукаво улыбающегося Ромку, который определенно не собирался превращаться в скромного паломника:

— А бабуины в стада не сбиваются.

— Я тебе сейчас поумничаю! — Марк попробовал его ухватить, но Ромка ловко увернулся и громким шепотом по-шутовски запричитал:

— Одумайся, Маркуша! На священном месте надо себя вести почтительно, а не пытаться скинуть бедного несчастного натуралиста в пропасть!

— Это будет жертва местным духам, так что мне еще зачтется!

— А-а-а-а! — завопил Ромка в голос. — Милиция! Помогите, спасите!

— Тихо ты! — неожиданно одернула его Ульяна. — Смотрите, внизу справа костры.

Там, куда указывала Уля, у подножья горы действительно были разведены костры, штук пять небольших для приготовления еды, а один общий, видимо, для общего сбора и посиделок под гитару.

— Это барды. У них здесь ежегодный съезд. Песни поют, стихи читают. Отличные ребята. Давайте к ним. Поздороваемся. Там и заночуем, — сказал Марк и, подхватив рюкзак, начал ловко и быстро спускаться. Мы потянулись за ним. А я поймала себя на том, что иду и улыбаюсь. Тут же удивилась этому и снова улыбнулась.

* * *

Марк подошел, поздоровался с собравшимися, с некоторыми обнялся. Было видно, что они старые знакомые. А когда вернулся, указал нам, куда ставить палатки. Мы развернули свой небольшой лагерь и пошли к собравшимся у костра людям. Народ был разновозрастный, но свойский. Творческий вечер уже был открыт. Желающие по очереди читали стихи и пели песни. Некоторые подпевали. Мы расселись на свободные места на поваленных бревнах и молча слушали. Мирный перешепот слов в рифмы убаюкивал, перелив гитарных струн превращался в колыбельную. И вдруг, как резкий толчок из потаенных глубин памяти, строки:

Кавказской овчарке не снятся Кавказские горы.
Ей снится пренаглый соседский ободранный кот,
Который приходит незванно, как беды и воры,
Глазами сверкает и гнусно при этом орет…

Я встрепенулась и оглушено уставилась на чтеца, а он как-то хитро на меня глянул и, как показалось, даже подмигнул. Народ загудел и начал просить:

— Володя, почитай еще! Шема, спой!

И Володя пел. О Питере, о жизни, о любви, и все слушают, даже не хлопая между песнями, словно боясь спугнуть, нет, не этого разлохмаченного барда с божьей искоркой в глазах, а создавшуюся вдруг теплую душевную атмосферу, которая каждому напомнила о чем-то своем, родном и сердечном.

Нашла глазами Сергея, он стоял, слушал песни немолодого барда и задумчиво смотрел куда-то в темноту. Мыслями он был очень далеко. Вот он вздохнул, мотнул головой, отгоняя мысли, достал сигареты и закурил по-военному. Интересно, служил ли? По моим ощущениям — служил. Интересно где? Надо будет спросить, потом.