Снайперская «элита» III Рейха. Откровения убийц (сборник)

После этого мы уже опасались мин и продвигались вперед гораздо осторожнее. Более того, нескольким саперам из горных стрелков было приказано взять миноискатели и двигаться впереди основных сил. Нам, снайперам, нужно было сопровождать саперов. При этом мы были предельно сосредоточенны и даже почти не переговаривались друг с другом, только внимательно смотрели по сторонам. От этого могла зависеть наша жизнь.

Через некоторое время миноискатель одного из саперов запищал. Я ожидал, что он начнет разминирование, но он просто обозначил опасную зону флажками, чтобы остальные могли обойти ее.

Мы продолжали продвигаться, стараясь двигаться по следам отступавших британцев. Это давало нам некоторую гарантию, что мы если и наткнемся, то на отдельную мину, а не на целое минное поле. Через некоторое время внезапно раздался выстрел, и один из наших саперов упал подстреленный. Мы все тут же повалились на землю. Выстрел прозвучал откуда-то издалека. Было ясно, что это дело рук британского снайпера. Однако ни я, ни Конрад, ни Зоммер не могли разглядеть, где прячется противник.

– Гюнтер, смотри во все глаза! – приказал мне Зоммер, а сам приподнял свою каску на пехотной лопатке. В ту же секунду в каску вошла пуля, а я заметил вспышку на конце ствола в кустах, находившихся в четырехстах метрах от нас. Я очень быстро прицелился туда и выстрелил.

Каска Зоммера была пробита насквозь. Он приподнял ее еще раз, новых выстрелов не последовало. Но мы не могли быть до конца уверены, что я попал в британского снайпера. Прихватив сапера, Конрад с Зоммером начали осторожно продвигаться к кустам, а я остался прикрывать их. Через несколько минут они уже радостно махали мне руками. Оказалось, я попал врагу точно в голову.

Больше в этот день мы уже не сталкивались со снайперами противника. Было лишь несколько небольших стычек с вражеской пехотой. Мы продолжали идти по следу британской пехоты и к вечеру вышли к небольшой деревеньке. В ней совершенно не было жителей. Мы ожидали, что улицы будут заминированы. Но мин не было.

Вскоре мы вышли к дороге на Ретимо. Когда окончательно стемнело, мы разбили лагерь и окопались. Ночь прошла непривычно тихо. Британцы полным ходом отступали к противоположной стороне острова.

Утром мы получили горячий завтрак из полевых кухонь. Вскоре мы узнали, что ночью британские войска были эвакуированы с острова. Наши парашютисты, заброшенные в Гераклион, были свидетелями того, как эвакуировались британские войска.

В течение двух последующих дней наши войска захватили весь остров. К 1 июня германские части контролировали весь Крит. В ходе операции мы потеряли убитыми и пропавшими без вести около 4000 человек и примерно половину от этого числа ранеными.

Потери среди парашютистов оказались столь значительными, что нас больше не стали применять для массированных десантных атак с воздуха. Более того, после боев за Крит мы перестали быть элитными войсками в полном смысле этого слова: к нам поступило много новобранцев, которые не успели даже толком научиться прыгать с парашютом.

Транспортировка на базу в Берлин всех уцелевших бойцов из нашей дивизии заняла около недели. Прибыв туда, я надеялся, что получу отпуск домой, но, к моему глубокому разочарованию, этого не произошло. Единственное, что утешило меня, это письмо от Ингрид. Она писала, что все у них хорошо, а мой сын подрастает и скучает по отцу. Я в ответ написал им письмо о том, как я скучаю по ним, а также о том, что я жив и здоров и моя служба идет вполне нормально. Рассказывать о большем я не решился, поскольку переписка, как я уже говорил, подвергалась цензуре.

Новички, поступившие к нам, смотрели на участников Критской операции как на героев. Конечно, это льстило нашему самолюбию, но уже не так, как могло бы льстить раньше. Слишком дорогой ценой нам досталось это звание героев. И тем не менее штурм Эбен-Эмаэля и Критский десант – это легендарные страницы истории немецких парашютных войск. И я испытываю определенную гордость от того, что был участником этих событий.

После Критской операции я вскоре был произведен в сержанты, Зоммер – в фельдфебели, а Конрад – в младшие унтер-офицеры. Между тем наша дивизия была преобразована в элитную пехотную дивизию. Мы получили артиллерийские и противотанковые орудия. Однако изменение нашего статуса, конечно, вызывало у многих чувство обиды. Но мы с Зоммером утешали себя тем, что благодаря случившемуся мы, вероятно, больше не будем участвовать в настолько опасных операциях.

Что еще интересно, после войны я много читал об успешных бомбардировках британскими ВВС территории рейха. Но это не совсем так. По крайней мере, даже после войны я мало слышал от немцев о серьезных разрушениях, вызванных британскими авианалетами до середины 1941 года.

Таким образом, жизнь Германии продолжала течь своим чередом. А наша дивизия после переформирования была переброшена в Польшу. Но, конечно, вначале мы еще ничего не знали о том, что совсем скоро нас ждет война с Советским Союзом, которая окончится трагедией для Германии.