Снайперы Первой мировой

Поэтому необходимо было найти такой способ обучения, при котором телескопические винтовки употреблялись бы для боевой стрельбы, как можно меньше. Исходя из этого, мы требовали, чтобы каждый обучающийся привозил с собой две винтовки, одну с телескопическим, другую с открытым прицелом, и до тех пор, пока он не доказывал своего искусства в стрельбе из обыкновенной винтовки, ему не разрешалось стрелять из телескопической.

В самом деле, человеку, безукоризненно стреляющему из обыкновенной винтовки, не трудно достигнуть максимальной меткости и из телескопической винтовки.

Наибольшим затруднением при обучении снайперов, не только в нашей школе, но и во всей Британской армии, являлось то обстоятельство, что телескопический прицел у таких винтовок казенного образца был приклепан к стволу не сверху, а сбоку, с левой стороны ствола. Такая неудачная установка вела ко всякого рода недоразумениям. Прежде всего она влияла на меткость стрельбы—приходилось вводить соответствующую поправку; кроме того, стреляющие сваливали винтовку на бок, а некоторые жмурили правый глаз, а прицеливались левым. Но хуже всего в позиционной войне было то, что для этого бокового прицела бойницы наших щитов оказались слишком, узкими, и когда ствол винтовки вводился в бойницу, в прицел видна была лишь задняя плоскость щита или в лучшем случае левый край отверстия бойницы. Несмотря на повторные запросы, мы так и не добились удовлетворительного объяснения – почему именно прицел был прикреплен не сверху, а сбоку; нам всегда отвечали, что эта система была принята для ускорения огня[24].

Вероятно, образец винтовки был выработан в Военном Министерстве и указывал на полное непонимание сущности применения телескопического прицела соответствующим конструктором.

Снять прицел с винтовки, требовало не более двух секунд времени, и предполагать, что снайпер будет вести быстрый огонь, не снявши телескопического прицела, – значило выказать невероятное и непростительное невежество.

Во всяком случае, такой ошибки немцы не сделали, хотя у них и было много других ошибок. Как бы то ни было, на фронт были присланы винтовки именно вышеописанного образца, и когда нашим высшим командованием во Франции были сделаны представления по этому поводу в Лондон, то оказалось, что изменение в конструкции винтовки невозможно, так как заводы были уже приспособлены к выработке такого образца. Без сомнения, не один немец уцелел в результате применения такой неудачной конструкции.

Привожу конкретный пример. Однажды, находясь в окопах, я был занят наблюдением в телескоп за нейтральной зоной. Радом со мной был снайпер, вооруженный одним из моих собственных маузеров с прицелом над стволом, при помощи которого он был в состоянии свободно стрелять через бойницу в щите. Было раннее утро, и ночные тени не успели еще совсем исчезнуть с поверхности земли, когда на немецкой стороне показалась партия солдат, очевидно, работавших в мертвом пространстве. Им оставалось пройти лишь несколько саженей до своего окопа. Мой сосед – снайпер – выстрелил, а два других снайпера, подальше, вооруженные казенными винтовками и дежурившие у своих бойниц, не оказались в состоянии выпустить из своих винтовок ни одного выстрела, так как немцы, уходя в сторону, быстро вышли из того узкого поля зрения, которое им давала казенная винтовка при стрельбе в бойницу щита. Правда, они быстро покинули свои посты, чтобы выстрелить поверх бруствера, но немцы успели уже скрыться.

Это лишь один из многочисленных случаев, постоянно у нас повторяющихся. Так как нельзя было изменить конструкцию прицела, то в 1-й армии и во II корпусе были заказаны специальные щиты для снайперов с расширенной бойницей. Но даже при такой бойнице, поле зрения снайпера с винтовкой с боковым прицелом поневоле оставалось весьма ограниченным.