Снег

В закусочной «Йешил-юрт», куда он пошел после того, как разместился в отеле, он вновь увидел этих людей. Усталый, износившийся, однако все еще привлекательный мужчина и полная, но подвижная женщина, видимо, его подруга. Ка помнил их по Стамбулу и по политическим театральным постановкам семидесятых с их многочисленными лозунгами: мужчину звали Сунай Заим. Рассеянно глядя на них, он понял, что женщина похожа на его одноклассницу из начальной школы. Ка увидел, что у других мужчин за столом кожа была мертвенно-бледной, что свойственно актерам. Что делала эта маленькая театральная труппа снежной февральской ночью в забытом богом городе? Перед тем как выйти из этой закусочной, которую двадцать лет назад посещали служащие в галстуках, Ка показалось, что за другим столом он увидел еще одного героя воинствующих левых из семидесятых годов. Но воспоминания Ка тоже стирались, будто засыпанные снегом, как и обедневший и поблекший Карс, и закусочная. На улицах было пустынно из-за снега, а может, на этих замерзших мостовых вообще никогда никого не было? Он внимательно прочитал предвыборные афиши на стенах, рекламы закусочных и учебных курсов, а также плакаты, недавно повешенные администрацией губернатора, порицающие самоубийство, на них было написано: "Человек — шедевр Аллаха, а самоубийство — кощунство". Затем Ка увидел толпу мужчин, смотревших телевизор в наполовину заполненной чайной с заледеневшими окнами. Старые русские каменные здания, пробуждавшие в его мыслях о Карсе нечто особенное, и пусть хоть на некоторое время, но успокаивали Ка. Отель "Снежный дворец" был одним из элегантных русских зданий, выполненных в стиле петербургской архитектуры. В двухэтажное изящное здание, с длинными высокими окнами, можно было войти через арку, выходившую во двор. Когда Ка проходил под сводами арки, построенной сто десять лет назад, довольно высокой, чтобы здесь могли проезжать телеги с лошадьми, он почувствовал неясное волнение, однако он так устал, что даже не задумался об этом. Скажем все-таки, что это волнение было связано с одной из причин, по которой Ка приехал в Карс: три дня назад в Стамбуле, посещая редакцию газеты «Джумхуриет», он видел друга молодости Танера, который сказал Ка, что в Карсе будут выборы в муниципалитет, к тому же девушки в этом городе заразились странной болезнью совершать самоубийства, совсем как в Батмане, и предложил ему поехать в Карс и написать об этом; он сказал также, что к этой работе никто не рвется, а если Ка по прошествии двенадцати лет хочет увидеть и узнать настоящую Турцию, то ему выдадут для этого временную карту представителя прессы, и добавил, что в Карсе находится их университетская приятельница, красавица Ипек. Они с Мухтаром расстались, и теперь она живет в отеле "Снежный дворец" со своим отцом и сестрой. Слушая слова Танера, который в газете «Джумхуриет» был политическим обозревателем, Ка вспомнил красоту Ипек. Он успокоился только после того, как поднялся и закрылся в комнате под номером 203, находившейся на втором этаже отеля, ключ от которой ему выдал секретарь Джавит, смотревший телевизор в отельном холле с высоким потолком. Он внимательно прислушивался к себе, и, вопреки страху, который он чувствовал в дороге, ни его разум, ни его сердце не были заняты вопросом, есть в отеле Ипек или нет. Состояние влюбленности смертельно пугало Ка, он обладал сильной интуицией тех, кто помнил свою краткую любовную историю как цепочку боли и стыда.

В полночь, перед тем как лечь в постель в своей темной комнате, надев пижаму, Ка слегка отодвинул занавеску. Он смотрел, как не останавливаясь, падая большими снежинками идет снег.

2 Наш город — спокойное место Дальние кварталы

Снег обычно будил в нем чувство духовной чистоты, покрывая собой грязь, нечистоты и темноту города, позволял забыть их, но в первый же день, проведенный в Карсе, Ка утратил чувство безгрешности, навеянное снегом. Здесь снег был утомительным, наводил тоску и страшил. Снег шел всю ночь. Пока утром Ка бродил по улицам, сидел в кофейнях, заполненных безработными курдами, пока он, словно жаждущий информации журналист, встречался с избирателями — с ручкой в руке — или карабкался по обледенелым крутым дорогам в бедных кварталах, встречался с прежним главой муниципалитета, с заместителем губернатора и родственниками девушек, совершивших самоубийство, снег шел, не прекращаясь. Виды заснеженных улиц, которые в детстве, из окна их надежного дома в Нишанташы, казались ему частью какой-то сказки, сейчас уже много лет как представлялись ему той границей, где начиналась жизнь среднего класса, о которой он мечтал многие годы как о последнем прибежище, и в то же время за этой границей начиналась безнадежная бесконечная нищета, которую ему не хотелось даже представлять себе.