Снег

— Изменяет он ей!.. Пожалейте ее! Надя своего кобеля застукала! А она, случайно, не застукала, как ей с мужиком повезло? Он где гуляет? Она и знать не знает, где он у нее гуляет. А мой с соседкой! На глазах! И все из дома прет! Я десять банок закрутила, огурцы мать принесла, я десять банок закрутила… Смотрю, уж трех и нету! Три банки огурцов моих отнес…

— Еще и в рожу получаешь!

— А эта своего ни разу пьяным не видела…

— Я б ей сказала… Так бы прямо и сказала: «Ты поживи с моим! Я целый год работала на игровые автоматы! Год целый не могла с ним справиться, только деньги видит, сразу в автоматы бежит. Да лучше бы он, собака, к бабам бегал! Все дешевле бы вышло!

— …и хочет, чтоб еще не изменял! Этот кабель ей сына выучил, от армии отмазал, на работу его всунул… Так еще и дом ему строит!

— Не дом! Это он ему не дом — он ему домину отгрохал! Они ж со мной рядом участок взяли. Эт не дом, эт там у них домина…

— Да я б такому мужику и слова не сказала! Я б его в жопу целовала каждый день!

Так рассуждали девочки из ЗАГСа, да и вообще все женщины в нашем городке. Не хочу ничего добавлять, спорить тоже не буду, я стараюсь быть объективной, если вы заметили, я очень стараюсь, и даже пытаюсь скрывать свою неприязнь к бедной Надюшке.

Да, да, да! Она мне не нравится! Не могу с собой поделать ничего, раздражает меня ваша дорогая Надюшка. Чем? Меня раздражает ее неподвижность. Хроническая лень, нелюбопытство, безучастность. У нас в провинции такие отклонения выдают за скромность, сдержанность и даже, извините, мудрость. А вы попробуйте, сходите в ЗАГС оформить какую-нибудь несчастную бумажку, и пусть вам повезет обратиться к такой скромнице.

— Девушка… — вы улыбнетесь этой тетке, извиняясь заранее непонятно за что. — Мне нужно восстановить свидетельство о рождении. Потеряли…

Ага… Щаз! Так она и кинулась оформлять вам свидетельство. Всех дел на три минуты, найти в компе ваши данные и отшлепать новый бланк. Но за каким-то чертом она вам сделает казенную морду, окатит презреньем, чтобы вы испытывали трепет в государственном учреждении, а потом отправит вас куда подальше за справкой, за выпиской, за копией… Естественно, она вам ничего отксерить тут не может, ксерокс у них «тока за себе», а вы идите в магазин через дорогу, ксерокс там. Что угодно готова Надюшка придумать, лишь бы не работать. Она меня два дня гоняла с моим свидетельством, и как после этого она может мне нравиться? Я после этого свидетельства теперь вообще не уверена, какой грех страшнее: секс на стороне или наплевательское отношение к своим обязанностям.

Неважно! Мое мнение в этой истории совершенно неважно, тем более наше женское мнение легко меняется, смотря откуда дунет ветерок. Когда гуляет чужой муж — это у нас нестрашно, это не грех, это мужские проказы, а когда у своего мужика появляется любовница — это особый случай, дайте срочно телефон психолога. Поэтому не будем раздражаться, едем дальше.

Все было хорошо у них, у Нади с мужем. Иногда она, конечно, обижалась на него, скандалила. Ее соседка, жена нашего вечно пьяненького учителя рисования, поглядывала за ней через забор, когда белье развешивала, интересно же, чего там Надя разоралась.

— Ты слышала? — говорила соседка. — На повороте возле элеватора?.. Фура-то… перевернулась. А ты орешь на своего. Он только приехал, дай отдохнуть мужику!

— Пусть он сто раз перевернется! — плевалась Надя. — Приехал — лыбится! Чего ты лыбишься? Совести нету. Я сижу его вечером жду, а он ток утром едет! КамАЗ у него поломался! И врет не краснеет! А то я не знаю твое «поломался». Хоть бы хер у тебя поломался!

— Тьфу! Тьфу! Тьфу! — шутила соседка. — Ты чего? Ни себе ни людям! Иди, корми!

— Пусть сам себе готовит! Я этого кобеля кормить не буду!

Кобель кормился сам. Надюшкина картошка, которую она на ужин приготовила, стояла тепленькая на плите, но со своей сковороды она ему есть запретила. А и не больно-то хотелось, вашу бледную тушеную грусть!

Муж у Надюшки был веселый, он тут же на соседней сковородке пожарил свой отдельный картофан, с лучком и с молодой парной свининкой, которую он по дороге купил в деревне у знакомого мужичка. Посыпал это все укропом с грядки, чеснока туда на терочке немножко сверху… Боже мой! Какие были ароматы! Соседка все унюхала. Надя тоже унюхала, увидела поджаристую корочку и быстренько переметнулась на мужнину сковородку. Наелась, на диванчик прилегла, включила новости, муж рядом примостился, и они заснули дружно под телевизор. Так что, как видите, жили они душа в душу, и мелкие его проказы, и Надюшкины вопли никому не мешали.

Свою женскую холодность, этот типичный инфантилизм, который в наших краях нередко встречается, Надюшка компенсировала легким садизмом, лингвистическим в основном. Она не дралась, тактильных контактов не провоцировала, ей просто нравилось ругаться.

«Потаскун, твои шалавы, твои шлюхи, кобель вонючий, ничтожество»… Не буду повторять, она могла и круче завернуть, эта милая женщина. Обложит мужика, а потом в своем ЗАГСе читает молодым торжественный бред о любви и верности.