Снег и ветка поцелуев

Понятия не имела, что нашло на меня. Возможно, дело было в вызове Уэса или в дурацкой надежде, что если мы с Сойером поцелуемся, то случится чудо. Однако, когда Сойер наклонился ко мне для поцелуя в щеку, в последнюю секунду я повернулась к нему лицом. Наши губы встретились. Это было мимолетное касание, и он быстро отстранился с зардевшимися щеками. Уэс радостно воскликнул.

Судя по тому, какими обычно бывают первые поцелуи, этот точно не заставит передумать. Все было неожиданно и слишком быстро. Да еще Сойер отскочил от меня так, как будто я была прокаженной. Я наигранно рассмеялась в надежде, что он не разозлился на меня.

— Прости.

Сойер приобнял меня и снова поцеловал, но уже в щеку.

— Не надо, ты милая.

Милая? Отлично, за этот день я умудрилась получить два поцелуя: один настоящий, а другой — поцелуй смерти.

Уэс подошел к нам.

— Теперь моя очередь? — спросил он.

— Разумеется. — Я отступила, оставив Сойера с Уэсом под веткой поцелуев наедине.

Он потянулся к Уэсу, вытянув губы трубочкой, но тот хлопнул его по плечу.

Сойер понес фальшивую фишку на кассу, где продавец чуть ли не двадцать раз сказал, что она ненастоящая и просто игрушка, которая нигде не действует.

Я продолжила разглядывать витрины и нашла книжные закладки по девяносто девять центов. Я выбрала одну из стопки и вместе с бутылкой воды и бананом присоединилась к Сойеру у кассы.

— Так в какую игру ты сначала сыграешь с этой фишкой? — спросила я его.

— Нет, — снова возразил мужчина. — Это подделка.

Мужчина повторил это еще раз десять, и Сойер наградил меня хмурым взглядом. Я толкнула его бедром. Когда он ушел, я выложила на стойку спрятанную от него закладку вместе с остальными покупками и попросила пакет.

Мы все пошли обратно к машине с покупками в руках, и мне не удавалось избавиться от мысли, что давненько я так не веселилась.

24 ДЕКАБРЯ, 15:30

— Надо бы заехать на Лас-Вегас-Стрип, — предложил Сойер. — Амалия сейчас мне сказала, что никогда там не была.

— Ты никогда не была на Лас-Вегас-Стрип? — спросила Хизер за рулем.

— Нет.

— Ты побывала в Италии, но не в Вегасе, — произнес Сойер, качая головой.

Я выглянула в окно. Солнце садилось, отражаясь в небоскребах на горизонте, приманивая к себе.

— Вдобавок, — начал Уэс, — можем перекусить у шведского стола.

— Дети, у нас нет времени для туристических остановок, — возразила Хизер. — Сейчас канун Рождества.

Парни принялись всяческими способами уговаривать ее.

— Давайте хотя бы посмотрим на вулкан в «Мираж». Из него извергается настоящая лава! — воскликнул Логан.

— Ладно-ладно, — сдалась Хизер. — Перекусим и остановимся у двух отелей. Буду считать.

24 ДЕКАБРЯ, 17:15

Сначала мы остановились у отеля «Мираж», чтобы посмотреть на тот большой вулкан. Не уверена, вокруг чего такая шумиха, но он был огромным, и на него приехала посмотреть целая толпа туристов. Потом заехали в другой отель на дешевый шведский стол, где Сойер заплатил за меня. Сейчас мы впятером стояли перед отелем «Белладжио» в ожидании фонтанов. Оказывается, каждое пятнадцать минут здесь показывалось шоу под музыкальное сопровождение.

— Думаю, стоит поехать на Фримонт-стрит, если сделаем только две остановки, — предложил Уэс. — Там намного круче.

Сойер отмахнулся.

— Нет, Амалии больше понравится здесь.

— Фримонт-стрит даже не на Лас-Вегас-Стрип, — заметила Хизер. — Сегодня мы туда не поедем. Впереди еще шесть часов пути, а мама уже в бешенстве из-за того, что мы задерживаемся.

— Так поехали, — сказала я.

— Нет, мы здесь. Сейчас все начнется, — сказала она, кивком указывая на фонтаны. — Если ты любишь музыку, то тебе понравится.

Окружавшие нас пальмы освещались зелено-белыми огнями, а очертания «Белладжио» расплывались за потоком воды. Логан и Уэс отошли вправо — скорее всего, затеивали какой-то спор, а я покосилась на Сойера.

— Чувствую себя так, будто в последние дни не даю тебе повеселиться с друзьями, — сказала я. — Иди. Я и одна могу посмотреть.

— Что? О нет. — Сойер покачал головой. — Мне было весело. Я и так зависал с ними весь уикенд.

Только я собиралась ответить, как заиграли первые ноты песни «О, святая ночь»^[5]. Мой рот закрылся, а в груди все сжалось. В такт музыке заиграли струи фонтана — сначала двумя, четырьмя столбами, а потом целой волной, — и все загорелось белым. Глаза заслезились от того, что я не моргая смотрела на шоу. Это же моя песня. Я исполняла ее год назад на рождественском концерте в местном театре. Я так любила эту песню. Моя душа запела.

Казалось, суета вокруг нас остановилась, а все наблюдали и слушали.

Вот почему я любила музыку. Не из-за внимания, наград или участия в выступлениях, а потому что она вызывала эмоции. Музыка могла общаться с душой человека. С моей-то уж точно.

Мелодия нарастала, и игра фонтана тоже, разбрызгивая струи на одну, две, три тысячи сантиметров в воздух, а может, даже выше. Когда музыка достигла своего крещендо, по моим рукам побежали мурашки. И все прекратилось. Песня остановилась, вода спустилась в бассейн, пока все не стало гладким и сверкающим, как стекло.