Снег идет 100 лет…

Вячеслав Ефимович Малежик Снег идет сто лет…

Предисловие

С чувством глубокой благодарности партии и правительству и лично Генеральному секретарю ЦК КПСС я приступал к написанию своей третьей книги. Свершения и успехи, достигнутые нашей страной, в том числе и мной, после выхода «Портретов и прочих художеств», правдиво отражены в моей новой работе «Снег идет сто лет…».

Величие и богатырская поступь народа-победителя не могли не найти отклика в моей душе.

Какие же неимоверные сложности пришлось преодолевать простым труженикам нашей горячо любимой Родины, чтобы, несмотря ни на что, продолжать победоносное движение к светлым далям, так мудро обозначенным руководством страны! Дружба и любовь, безграничная преданность родной партии – вот те родники, которые подпитывали персонажей моей книги.

А если сказать честно, то надо отметить, что истинным героем моего повествования является простой народ, который так искренне радуется успехам трудового коллектива, подставляя надежное плечо в минуту испытаний.

Читая мои рассказы, вы прикоснетесь к истокам, чистым истокам нашей жизни, и еще раз убедитесь, как хороша и своевременна бывает шутка, вспомните, что слезы бывают не только горькими…

Я сейчас пишу эти строки, и две слезинки скатились на лист бумаги. И мне не стыдно за них… Да, это мужские слезы, слезы очищения. Поплачь, поплачь со мной и ты, мой читатель, а затем с легким сердцем возьмись за отбойный молоток или мастерок строителя, кувалду железнодорожного обходчика или штурвал космического корабля.

И пусть наша жизнь будет светлее от этих моих рассказов и пусть кто-то скажет мне спасибо за то, что я со своей новой книгой пришел вовремя.

Диалог, который вполне мог произойти в нашей квартире после очередной моей попытки выйти во Всемирную сеть…

Сегодня вечером компьютер снова отказал мне в близости. Причем отказ был бесповоротен, и сколько я ни пытался заходить и так и сяк, пластмассовая с некоторыми металлическими вкраплениями машина была неумолима. Да-да, машина, это мы сейчас о ней все больше в мужском роде, а вообще-то она электронно-вычислительная машина, во всяком случае, меня так учили… И в силу принадлежности к женскому роду капризна, моя киска, до невозможности.

– Скажи, – говорит, – заветное слово…

А я бы и рад сказать, да только о чем я с ней болтал во время первого свидания и на каком языке, не помню. А она:

– Я готова вам помочь, мил-человек, да честь свою и своих производителей, то есть родителей, выше всего ценю…

– Сударыня, да вы хоть намекните, о чем таком мы с вами намедни говорили?

– О разном, о всяком, а называли вы меня как-то нежно и одновременно емко. А еще, чтобы быть совсем неповторимым, вы говорили какие-то непонятки, шифровались, если говорить научным языком. И должна вам сказать, слова ваши запали мне глубоко в душу. И теперь я, как заколдованная принцесса, не могу принадлежать никому другому, да и тебе, голубь мой сизокрылый, не могу открыться, – сказала машина и надула губки.

– Да хоть на каком языке-то я с тобой обо всем об этом говорил? – начал я новый подход.

– Ничего такого лишнего вы не говорили и в целом были тактичны, но настойчивы в достижении своей цели. Я вам больше скажу, я почти сдалась. Да, да, да… Мне казалось, что наконец-то я встретила мужчину своей мечты. Мне очень нравятся свежие мозги…

– Свежие мозги только что убитого животного?

– Не пошлите, пожалуйста. Не нравятся свежие, скажу – нравятся острый ум и уверенные в себе руки.

– Ну, это не про меня…

– Я теперь понимаю, что не про вас. А слова? Вы же помните, что исторически я женского рода… Так вот – я тоже люблю ушами… И я еще раз признаюсь, что почти увлеклась вами, – сказала ЭВМ и отвернулась к стене.

– Да не надо мной увлекаться! Я взрослый серьезный мужчина, много чего в жизни повидавший, и мне нужны стабильные ровные отношения. И вас, между прочим, я не собираюсь обманывать. Не собираюсь, воспользовавшись Вашей слабостью и получив все, что наметил, отмахнуться от вас, как от назойливой мухи. Кстати, с Э-Вэ-Эмами у меня давно установился прекрасный контакт. Я много и успешно предметно осваивал вашу маменьку. Она, вообще-то, не была столь многогранно организована и всесторонне развита, как вы, но плодом наших симпатий стала программа под названием «Кибернетический синтез музыки».

– Да, милый, я все это помню, но слово (!), вспомни слово, и я твоя. Пойми, это не просто женское кокетство…

– Я еще раз спрашиваю, на каком языке?

– А ты что, много их знаешь?

– Ну…

– Баранки гну, а еще мечтал о близости…

– И что прикажешь мне делать теперь?

– Хакера какого-нибудь пригласи, пусть, пусть поковыряется в моей душе.

– Ты говори, говори, да не заговаривайся.

– А чего ты боишься?

– Да не боюсь я ничего…

– Боишься, боишься… Знаешь, если во мне покопаться, сколько всего разного о тебе, моем любимом, узнать можно?

– А ты так прям и готова все выложить? – не без ехидства спросил я.