Снег на кедрах

Утром, без десяти семь, мать разбудила Исмаила, сказав, что в кухне его дожидается жена подсудимого. Исмаил встал, плеснул в лицо холодной водой, оделся и почистил зубы. Когда он спустился, мать стояла у плиты, а Хацуэ сидела за столом, отпивая кофе. Он увидел ее и тут же вспомнил тот легкий поцелуй.

– Может, я выйду? – спросила мать. – А вы поговорите.

– Мы пойдем в кабинет, – ответил Исмаил. – Вы согласны, миссис Миямото?

– Возьми кофе, – сказала ему мать. – Я сейчас заварю тебе.

Они прошли в кабинет; Исмаил шел впереди. Забрезживший рассвет, едва видневшийся сквозь заиндевевшие окна, начал окрашивать небо в морозные оттенки оранжевого, растекаясь высоко и далеко над соленой водой. Рододендроны пригнулись под тяжестью снежных шапок; с карнизов свисали сосульки. Все вокруг застыло, охваченное белым безмолвием.

Хацуэ заплела длинную толстую косу; ее черные волосы блестели. Она была в шерстяном свитере грубой вязки, темно-синих брюках и рыбацких сапогах, доходивших до середины икр. Хацуэ стояла и смотрела на портрет отца Исмаила, совсем молодого, когда тот еще был лесорубом.

– Ты так похож на него, – сказала Хацуэ. – Мне всегда так казалось. Особенно глаза похожи.

– Но ведь ты не для этого шла в такую темень по сугробам, – ответил ей Исмаил. – Зачем же тогда?

– Я всю ночь думала, – сказала Хацуэ. – Ты помнишь, что говорил Кабуо во время дачи показаний? Что у Карла был фонарь, закрепленный на мачте. Огни не горели, и он повесил ручной керосиновый фонарь.

Хацуэ потерла ладони.

– Вот что я думаю, – продолжала она. – Если фонарь все еще там, на мачте, выходит, что аккумулятор у Карла и в самом деле сел. Как и говорил Кабуо. Значит, у Карла действительно не горели огни и он вывесил фонарь. Разве это ни о чем не говорит?

Исмаил сел на край отцовского стола и потер подбородок, раздумывая. В отчете шерифа, насколько Исмаил помнил, о керосиновом фонаре, привязанном к мачте шхуны Карла, ничего не было. Но ведь шериф мог и упустить такую деталь. В любом случае не помешает проверить.

– Ладно, – решил Исмаил. – Поехали в город. Убедимся сами.

Они ехали в «крайслере» Исмаила по слепяще-белой заснеженной дороге, то тут, то там украшенной надломленными или упавшими зелеными ветками кедров и гемлоков. Буран прошел; неподалеку от улицы Лундгрена, на гребне холма, стояли дети с санками и камерами и глядели вниз, в овраг, окруженный тонкоствольными ольхами и зарослями низкорослого, без листвы клена. Исмаил повернул на дорогу, ведущую к Индейскому холму, они проехали клубничные поля семьи Масуи, потом коровник с дойными коровами Торсенов и курятники Пэтси Ларсен. Хацуэ, положив рукавицы на колени, протянула руки к обогревателю.

– Сначала надо повидать Кабуо, – сказала она. – Надо все ему рассказать. Я хочу, чтобы он увидел эти записи.

– Присяжные собираются в восемь, – напомнил ей Исмаил. – Если успеем осмотреть шхуну Карла, приедем в суд во всеоружии. И дело закроют.

Хацуэ долго молчала, глядя на него. Смотря пристально, она отвела косу, положив ее на грудь.

– Ты знал об этом грузовом корабле? – наконец спросила она. – Ты ведь знал, так?

– Вчера узнал, – ответил Исмаил. – И весь день думал, как поступить.

Хацуэ на это ничего не ответила; он посмотрел на нее.

– Прости, – сказал Исмаил. – Хотя как такое можно простить?

– Нет, я тебя понимаю, – ответила Хацуэ. – И кивнула, потом потерла руки и глянула в окно на окрашенный солнцем снег: – Кругом так чисто! И так красиво!

– Да, – согласился Исмаил.

В отделении они разыскали шерифа; он склонился над столом, сидя рядом с электрическим обогревателем. Когда Арт увидел, как они вместе вошли к нему, он бросил ручку на край стола, встал и прикрыл глаза ладонью.

– Ну-ка… дайте угадаю… – сказал он. – Вы ко мне явно по делу.

Хацуэ вынула отчет береговой охраны, развернула листки и положила на середину стола.

– Это нашел мистер Чэмберс, – пояснила она. – Вчера вечером он показал их мне.

– И что же?

– Грузовой корабль, – ответил Исмаил. – В ночь, когда погиб Карл Хайнэ, через Судоходный канал прошел грузовой корабль, прямо как…

– Шерлоком Холмсом себя возомнил? – усмехнулся Арт. – Так вот… у нас есть причальный конец и окровавленный гафель. А они говорят сами за себя. И больше ничего не надо.

– Послушай, Арт, если ты разбираешь скоропись, взгляни, что здесь написано. По-моему, этого достаточно, чтобы осмотреть шхуну Карла еще раз. Вдруг упущено что-то важное. На что указывают эти записи.

Арт кивнул ему, коротко кивнул Хацуэ, сел за стол и взял листки.

– Ну, скоропись-то я разобрать смогу, – сказал он.

Исмаил и Хацуэ наблюдали, как он читает про себя. Шериф успел разобрать половину, когда вошел Абель Мартинсон в высоких, до колена, сапогах и утепленной армейской куртке, капюшон которой, подбитый мехом, плотно обхватывал голову, оставляя только багровый нос и щеки.

– Телефоны заработали, – объявил он шерифу. – Пол-острова уже подключили всего полчаса назад. Наладили связь в городе и к югу от нас, до самого маяка.