Снег над барханами

Аксакал сидел на склоне бархана, подоткнув полы чапана под себя, и курил. Пристрастившись к табаку еще в детстве, теперь доживший до седых волос Агинбек, особенно в часы глубоких раздумий, раз за разом набивал самосадом чубук и распаливал свою старую деревянную трубку. С явным наслаждением сжимал губами мундштук и попыхивал едким, но в то же время ароматным, чуть сладковатым дымом. Ишак стоял рядом с хозяином и дремал. По песку зигзагами струилась эфа, оставляя за собой волнообразный след. Солнце только наполовину вышло из-за горизонта, но воздух начал теплеть с невероятной скоростью, быстро накаливаясь. В утреннем небе пропищал орел-змееяд, спикировав на какую-то живность среди, казалось бы, безжизненных желтых холмов. Легкий ветерок подхватил перекати-поле и погнал растительный шар по ложбине между барханами.

— Салам алейкум! — бросил Синцов, слезая с верблюда и приближаясь к старику, интуитивно почувствовав, что эта идиллическая картина на самом деле не такая мирная, как кажется со стороны.

Агинбек в ответ только кивнул, так и не вынимая обкусанного мундштука изо рта. Рядом с ним валялись опознавательные палки-вехи, хурджун[38] с провизией и водой, и отдельно лежала винтовка. Любимая «ли-энфилд», когда-то подаренная мирабу Синцовым.

Николай заметил следы аксакала, ведущие на самый гребень бархана и спускающиеся обратно. Значит, старик поднимался, чтобы осмотреться…

Синцов огляделся, сомневаясь, лезть ли ему тоже наверх, или сначала поговорить с мирабом. Но тот парой фраз развеял все сомнения лейтенанта, чем напугал его, заставил обильно вспотеть и даже сплюнуть на землю, чего аксакалы и старейшины не любили.

— Однако это не снег, Коля-ака. Однако злые шайтаны спускаться с небес. Совсем плохо, дорогой.

— Твою ж… — Синцов осекся на полуслове, провел ладонью по лицу, закрыл глаза.

Вмиг его подозрение вулканом прорвалось наружу. Вражеский десант! Только его мог видеть старик в рассветном небе. Ни о каких учениях Среднеазиатского военного округа лейтенант НКВД Синцов не был проинформирован начальством. И никакого снега ранним майским утром быть над пустыней, конечно, не могло.

Белые парашюты. Много. Враг!

Николай встрепенулся даже не от этой мысли, сколько от фразы аксакала:

— Командуй, Коля-ака. Твоя офицера!

Синцов подобрался, вытянулся в струну, даже заправил гимнастерку за ремень. Взглянул на взъерошенного, непривычно серьезного Аманжола, раз за разом втыкавшего ножик в песок под невнятное бормотание. Лейтенант снова окинул округу проницательным взглядом, переборол дикое желание смочить горло и уставился на старика:

— Отец, сколько их?

— Песок больше. Песок много, они мало, — мудрено ответил мираб, потом, поняв, что офицер не понимает, приподнял с колена правый кулак и стал разжимать пятерню, снова и снова. К великому ужасу лейтенанта, старческие растопыренные пальцы явились ему шесть раз. Синцов нервно сдернул с пояса фляжку, еле отвинтил дрожащей рукой колпачок и сделал глоток.

«Значит, взвод диверсантов противника. Вот так подвалило счастье, бляха-муха! Ждал чего-то подобного весь год, а как дождался, так портки мокрые», — подумал Николай, а вслух спросил:

— Где?

Старик еле заметно шевельнул левым плечом, но Синцов понял направление и, придерживая кобуру, сдернув с груди бинокль, рванул наверх по склону.

Осторожно выглянул за гребень, предварительно стянув броскую фуражку с синим околышем. Никого. Поднес бинокль к глазам, стал изучать местность. Редкие саксаулы да затемненные ложбинки привлекали особое внимание лейтенанта, но ни одной живой души он не заметил. Перевел оптический прибор на небо, снова прошерстил округу слева направо. Пусто.

— Агинбек, ты ничего не путаешь? — крикнул Синцов, обернувшись.

— Снег падать. Моя видеть, — вместо прадеда ответил Аманжол и ножичком показал на северо-восток, затем вновь стал кидать его в песок острием вниз.

— Ну, екарный бабай!.. — досадливо прошептал Николай и опять прижал бинокль к глазам, скрупулезно разглядывая барханы.

«В принципе, если улетевший самолет и сбросил десант, то враг мог схорониться за любым из этих барханов, в низинке, или успел уйти в сторону…» — подумал было офицер, но другая мысль раскаленной спицей проколола его мозг: — Аул! Кызылкудук. Мой подотчетный участок. Противник может податься туда, устроить там террор. Едрить тебя, Коля, с колокольни! Хотя… Зачем диверсантам горстка дехкан и десяток хижин в пустынном селении? Им явно нужна более значимая цель. Какая?»

Синцов отпрянул назад, спустился по склону к старику, присел рядом, ощущая дрожь во всем теле и крайнюю нервозность. На всякий случай озвучил свои умозаключения, надеясь на помощь мудрого аксакала.

— Если это десант гитлеровцев, то куда могут податься пешие вооруженные диверсанты? Что у нас имеется неподалеку или в одном дне пути? Что важное и стратегическое? Или кто?

Агинбек учтиво молчал, прищурившись так, что стало не видно его зрачков, Аманжол игрался со скорпионом, равнодушно подталкивая и опрокидывая его лезвием ножа. Орел еще раз вскрикнул и, сделав круг над их головами, полетел на юг.