Снег над барханами

Конвоир отступил на шаг назад и выставил автомат, передернув затвор, другой боец вяло разглядывал русского, попыхивая сигаретой. Николай с трудом проглотил ком в горле, краем глаза оценил обстановку. Чинар убаюкивающе шелестел прямо в метре от него, полутораметровой высоты дувал ограждал дом лейтенанта, дверь из ссохшегося дерева заперта только на клин — так уж водилось у селян не бояться воровства и доверять друг другу. Секунда на бросок, две на преодоление участка, секунда на попадание внутрь, а там…

Синцов сделал вид, что расстегивает ширинку галифе, а сам начал сцеживать скупую слюну. В пересохшем горле, как назло, не то что слюны, влаги вообще не было. Тогда он, улыбаясь напряженному конвоиру, зычно хрюкнул, вызывая хоть что-то из носа, закусил и без того разбитую губу, собрал воедино кровь, сопли и скудную слюну, чуть отрыгнул и смачно плюнул в лицо фашиста.

Такого фриц не ожидал. Пленный продолжал стоять, чуть покачиваясь от усталости и слабости, но злорадно скалился и даже что-то говорил. Что-то очень нехорошее и обидное.

Немец резким движением утер мерзкий сгусток с щеки и грязно выругался. Что его сдержало не выпустить в дерзкого пленника очередь из автомата, он еще не осознавал, а руки сами уже пошли в ход. Удар, новый удар.

Синцов попытался уклониться и прикрыться, но пропустил мощный тычок прикладом в ребра. Боль пронзила тело, синими искрами отозвалась в черепе.

— Бьешь, как девка!

— Хунде!.. Шайзе… Шволочь руссиш…

Фриц ругался и бил пленного сначала под одобрительные веселые оклики второго диверсанта, затем уже разгорячившись не на шутку. Николай терпел удары, половину их сдерживал или отбивал блоками, попросту подставляя плечи или уворачиваясь. Но настала пора действовать самому.

— Бокс?! Давай бокс, чучело ты недоношенное. Че, без автомата слабо? Один на один. А, придурок?!

Фриц сплюнул на землю, закинул автомат за спину, к внушительных размеров ранцу, но оружие неудобно вернулось обратно на бок. Тогда он аккуратно положил его на дорожку, сбросил заплечную ношу и вынул из ножен клинок.

— А-а, ну совсем честно, конечно… — лейтенант скривился в ехидной ухмылке, лихорадочно соображая о защите и своем плане. — Давай, говно, начинай. Режь русского офицера, раз по-другому не умеешь. Вперед. Шнелле, собака!

Дюжий десантник, видимо, не стал полагаться на слабость пленного и свои мышцы, а решил чуточку подрезать ему язык, а заодно и половой орган. С яростью и потерей бдительности он накинулся на обидчика с ножом, сделав выпад — уверенный и привычный, коим не раз уже в своей жизни протыкал врага. Но ошибся.

Синцов только выглядел ослабевшим, но в мгновение ока он преобразился, сделал короткий шаг вбок, извернулся и ловко ушел от смертельного выпада противника. Тут же развернулся вокруг своей оси, и, пока фриц, не встретив упор в броске, по инерции проваливался в пустоту, Николай ребром ладони рубанул его четко между шлемом и воротником комбинезона. Что-что, а тренировки по джиу-джитсу и боксу курсант Синцов посещал в академии исправно.

У диверсанта хрустнуло в третьем позвонке, он с глухим рыком впечатался в дувал. Устраивать рукопашные поединки с вооруженным и превосходящим по силе врагом, в количестве большем одного, Николай не стал. Как и дожидаться, пока враг очухается. Лейтенант резко метнулся к дувалу, подпрыгнул и перемахнул через ограждение. Группируясь, перекатился по сухой земле, ойкнул от резанувшей бедро боли, но тотчас с разбегу врезался плечом в хлипкую дверь своего дома. Так и влетел он внутрь хижины с обломками двери, застонал, пополз на четвереньках, приник к сундуку, вынул из-под кошмы ключ и, обламывая ногти, раскрыл импровизированный сейф.

— Виль, что там у вас? — крикнул Мютц, спеша к месту свары. — Где русский? Черт побери, идиоты!.. Вы… Быстро за ним!

Сбитый чекистом солдат еще ползал по улочке и, потирая шею, силился встать, тогда как его напарник и еще один боец скинули с плеч лишний груз и с оружием на изготовку ринулись к черному входу в хижину, зияющему на фоне светлого фасада. Мютц и его помощник с автоматами наперевес шагнули во дворик владений Синцова. Остальные диверсанты заняли оборону по всей улице аула, крайние из них прильнули к прикладам пулеметов, контролируя темные окраины.

Проникнув в тесное помещение с низким потолком, фашисты замерли в ступоре — пленный стоял в дальнем углу комнаты, возле раскрытого сундука и темнеющего в полу зева колодца. Глаза русского офицера блестели при свете вражеских фонариков, которые вмиг затряслись в руках опешивших солдат. Их физиономии вытянулись и стали похожи на лошадиные, челюсти отвисли, лица заметно побелели даже в сумерках хижины. И было от чего!