Снег тишины

И за мною люд бродячий

той же следует тропой.

Я сказал тропой – однако

нет здесь никакой тропы,

лишь бездомная собака

воет на луну судьбы.

Ни оврага, ни пригорка,

ни худого деревца –

ровный, тусклый свет и только

даль без края и лица.

В этой местности миражной,

до того она пуста,

не отыщешь места даже

для могилы и креста.

То-то черти посмеются,

не таков ли Страшный Суд:

опоздать и не проснуться,

и навек остаться тут?!

КОГДА НЕ ПРИХОДИТ ПОДМОГА

Когда не приходит подмога,

не брошусь с тоски из окна,

решив, что прямая дорога

сквозь звёздное небо видна.

И так мы не раз пропадали

от пули, от водки, в петле,

но петь в кабале и опале

умели на этой земле.

И стыдно, сдружившись с бедою,

в чужом, безответном краю

выклянчивать лучшую долю,

оплакивать радость свою.

И совестно, да и не ново,

в зазнайки и выскочки лезть

тому, кто на русское слово

поставил и совесть, и честь.

И я не нарушу обета,

не важно, что там впереди,

вот только б дожить до рассвета

и ночь эту вброд перейти…

БЕССМЕРТНИК

Бессмертник мой, пускай темно, пускай!

Неприхотливый, радужный цветок,

хотя бы раз под вечер намекай:

никто из нас в труде не одинок.

Кусочек солнца в розовых лучах,

с каких незнамо сорванный полей,

ты на столе засох, но не зачах,

и о поре цветенья не жалей.

И я мудрей, спокойней, тише стал,

и мне размах и пышность не к лицу.

Я всё в себе расставлю по местам,

когда вернусь к Небесному Отцу.

СУДЬБА

И, даже крадучись по краю,

В невозвращенца, в беглеца

И в эмиграцию играю.

И доиграю до конца.

Александр Межиров

С глазами падшего ангела

и заиканием Моисея

не перепишешь набело

судьбу с заголовком: «Рассея».

И заставляет что-то

в благопристойной Неваде

помнить Синявинские болота

и Ленинград в блокаде.

Недаром, сердцем владея,

смешала родная глина

неприкаянность иудея

с норовом славянина.

Жить бы ему, хоть со Сталиным,

без козырей, да под небом этим,

в бедном краю оставленном,

в тысячелетье третьем!

В списках врагов не значится –

спасибо судьбе и за это…

Не перепишешь начисто

жизнь игрока и поэта.

НЕ СПЕШИ

Андрею Алексееву

Не спеши состариться,

сбросим лишний хлам,

что от нас останется –

собирать не нам.

Где росток пригреется,

там и день взойдёт.

Всё у нас имеется –

и не первый год:

молодость бесследная,

седина виска…

А дорога светлая

всё равно легка!

ВСТРЕЧА

Мы проходим тёмной улицей

в стороне от всех забот,

и не важно, что там сбудется

через месяц, через год.

Мы идём с тобою под руку,

не чужие, не родня, –

вместе – остальное по боку.

Погляди же на меня! –

И закружится во тьме ночной

приютивший нас квартал,

и ты снова станешь девочкой,

о которой я мечтал.

ЗАБЛУДИВШИЙСЯ СНЕГ

Стремительно и безответно

врываясь в помыслы и сны,

пронизанный весельем ветра

и полнозвучьем тишины,

случайно выпавший из ряда

событий, канувших во мглу, –

снег убеляет ветви сада

и льнёт к замёрзшему стеклу.

Но нет к прошедшему возврата!

И в доме светлом – пустота.

И снег ложится виновато

на незнакомые места.

ДАВНО ПОРА

Яну Иоаниди

А помнишь, Яном Бунина звала

его супруга Вера Николавна?

Ему же в Грасе русского тепла

так не хватало, а любви – подавно.

Вот ты с рожденья не Иван, а Ян,

и я не стану звать тебя Иваном.

Пускай порою ты бываешь пьян –

я сам бываю по неделе пьяным.

Но главное – поэзия, и с ней

нам не страшны разводы и запои!

Давно пора сомкнуть наш круг тесней,

и пусть печаль оставит нас в покое.

Давно пора не выживать, а жить

везде: в безмолвье, в безрассудстве, в звуке.

Давно пора нам сердце обнажить

и не бежать от боли и разлуки.

НАВАЖДЕНИЕ

Окружённый спол о хами древними

(или в явь мои сны облеклись?),

над продрогшими в поле деревьями

красный месяц подковой повис.

И уже на раздолье языческом

прозвучал над отчизной степной,

нарушая безмолвья владычество,

крик неведомой птицы ночной.

Я ли это иль предок забытый мой

с первобытной вдыхает тоской

воздух, дымом становищ пропитанный…

или это костёр за рекой?

Чьи-то тени ползут настороженно

вдоль оврага сквозь редкий туман…

Или всё, чему быть не положено,

распоясавшись, вводит в обман?

Где я? Кто я? Прикинулся чудищем

пень разлапый, иль чудище – пнём?..

Только звёзды и в прошлом, и в будущем

неподдельным мерцают огнём!

НЕПРЕДСКАЗУЕМЫЙ ЯНВАРЬ

Как пахнет снег, забыли мы,

дождит с утра и допоздна,

и без зимы среди зимы

трава, как в мае, зелена.

А вот пойди на нас войной –

прямым ответом на вопрос,

глядишь, ударит запасной,

сорокаградусный мороз.

НА ТОЙ ВОЙНЕ

Я в смертный бой вступал во сне,

как будто наяву,

и погибал на той войне,

и до сих пор живу.

Из синевы спускаясь в ад, в грохочущий разлом,

я знал, что нет пути назад,

и не жалел о том.

Над телом павшего бойца

призывно горн играл,

а я среди живых отца

в смятенье выбирал.

Но вот уже и нет живых –

все полегли в бою,

и канонады гул затих

у мира на краю.

Но вижу: скрыт густой травой

и пулями прошит,

в беспамятстве, полуживой

один солдат лежит.

Всю ночь я просидел над ним –

настырна смерть, хитра, –

моей молитвою храним,

он бредил до утра.

И вот рассвета час настал!

И отлегло в груди,

когда явился санитар,

как ангел во плоти.

Потом мне снился лазарет

и скальпеля металл.