Снег в сентябре

Осташков древний, травянистый,
Устав от сутолоки туч,
Поймал сегодня жарко-чистый,
Слегка колеблющийся луч.
Поймал на радость окнам,
скверам,
Вдруг просиявшим оттого,
И отразил всем Селигером,
Всем водным зеркалом его.
И сразу солнечные пятна
Пошли, блистая, нарасхват.
Молочной зеленью стократно
Раздался Набережный сад.
Волной и дегтем пахла пристань.
Пел катер в млеющей дали.
И увеличивались листья,
И усыхали колеи.
…Гнал ветер тройку туч
отставших…
Пройдя сквозь домиков ряды,
Мы с дамбы видели Осташков,
Встававший прямо из воды.
Его заборы, стены, крыши
В лучах пестрели. И рвалась
Над жестью, дранками все выше
Листва. И радовала глаз.
Там, в стороне, неутомимо
За колокольней кожзавод,
Подъяв трубу, метелкой дыма
Прозрачный чистил небосвод.
А здесь — законом под опеку
Взята — в пейзаж внося свое,
Стена осьмнадцатого века
Оберегала кожсырье.
И все из озера вставало,
По пояс в солнечной воде.
Моторка голос подавала,
Скользя по синей борозде,
А в переулках тишь стояла,
Как будто время там не шло,
А только бабочкой сновало
Да из-под лип травой росло.

Но невозможно оторваться

От общих действий ни на час.
Но в дождь и вёдро
жадно длятся
Дела, связующие нас.
И на ходу в машину села
Душа, предчувствуя поля,
Где дыбилась в горячке сева
Тревожно влажная земля.

1963

«Россия средней полосы…»

Россия средней полосы…
Туман лугов, и запах прелый
Копны, промокшей от росы.
И карий глаз ромашки белой.
И тропка узкая в кусты,
В орешник уведет. А выйдешь,
Такую сразу даль увидишь,
Что встанешь, замирая, ты.
Бескрайняя какая воля!
Блестит изгиб Тверцы-реки.
С размаху вширь простерлось поле,
В нем тонут леса островки.
Сужается, летит, шоссе…
Стоишь. И словно шире плечи.
И крепче дух от этой встречи
С землей во всей ее красе.
А возле, на кусту в росе,
Как часики, стучит кузнечик.

Стояли цитрусы стеной

Стучали в крепкие ладошки,
Но все всплывал передо мной
Непризнанный цветок картошки…

Ока

Мы так и не доехали тогда…
Какой-то лодки не было под боком.
Запомнилась река
Да лебеда
На берегу довольно невысоком.
Да то село, глядевшее с откоса
Голубоглазо и желтоволосо.
Да ребятня, да лодка на мели.
Да чей-то дед при всех его притворствах:
«Мол, нету лодки. Нет. Не завели…»
Да мы без шапок, трое стихотворцев.
Да как вдали автобус наш гудел,
Что люди ждут, что все же есть предел…

Да мысль о том, что родственные сени,

Когда-то называл Сергей Есенин
Не Константиновом и не Окой,
А просто лесом, полем да рекой.
Мы так и не доехали тогда.
Оки не переехали…
   Ну что же.
Прав лодочник, седая борода:
«Поэты! Как же, знаю. Был Сережа…»

1964

«Все прозрачно в мире — это свойство…»