Снегирь и волк

А ещё Полина поняла, что скоро будет течка. И по предвкушающему взгляду Стаха, было ясно: он тоже в курсе. Волчица не знала, что делать. Ещё пару месяцев назад она без раздумий сбежала бы к Яну Грису, уговорила бы предохраняться, но не теперь. Женщина, выросшая на книгах Жюля Верна, свято верила в настоящую дружбу и верную любовь и жила согласно своим принципам. Да и с Андреем Кузьминым ей повезло: Полина действительно была «за мужем», который любил и заботился о ней. Грис тоже заботился и, наверное, по-своему любил. Но волчица не могла забыть, что ей нашли, путь временную, но замену. И всё, что говорил Ян, Алес да и тот же Стах про звериные инстинкты оборотней, лишь усугубляли ситуацию. Полина не только не прониклась их словами, но взбеленилась ещё больше. Говно всё это: инстинкты охотника, физиологические потребности, тупые отговорки «это было до тебя» или «она ничего не значит для меня»! Если ничего не значит, тогда почему встал на неё?! Мужик должен быть мужиком, а не быком-осеменителем. Не просто так голова с мозгами выше члена: думать надо!

С Карнеро даже нечего пытаться договориться. Этот оборотень спит и видит, как она носит его волчонка. Притом, что ничего, кроме дружеской симпатии, к оборотнице не испытывает. Тоже охотник за свежей кровью! Или Грису досадить хочет! Что же делать? У неё от силы недели две в запасе!..

Полина стояла под струями холодной воды, боясь выходить из ванной: началась течка. В доме никого. Стах с Эмериком ещё накануне уехали к побережью разбираться с молодняком одного курортного городка. С утра заглянул Владек, принюхался, побледнел и тут же исчез, велев слугам покинуть поместье. Запах! Её запах!

Спустя полчаса звонок на гилайон.

— Девочка моя, я уже лечу к тебе!

Оборотница скрипнула зубами:

— Сверни себе шею!

Полина стояла посреди холла, бледная как полотно. Гилайон жалобно хрустнул в сильных пальцах. Женщина задумалась: ей надо исчезнуть из поместья до прихода Карнеро. Скрыться, спрятаться, пока не пройдёт течка. Сбежать! Она сможет убежать! По венам побежало приятное, чуть ноющее предвкушение — женщина судорожно сглотнула, а потом перекинулась и побежала к воротам. Везде стойкий запах волков. Ум-м-м! Как вкусно!.. Стоп! Мысленно надавала себе оплеух и рванула обратно. Значит, охрану Владек оставил и сам сейчас в домике с охранниками. Через главный вход не пройдёшь. Полина кустами помчалась к дальнему краю сада, но даже маленькая тайная калитка оказалась заперта. Альфа предусмотрел и эту возможность побега. В отчаянии волчица обежала всё поместье по периметру, но не нашла ни одной лазейки. Забор высокий, три метра не меньше, не препрыгнуть. Волчица нервно била себя чёрным пушистым хвостом по бокам, тихо взрыкивая от злости и безнадёжности. Через полчаса максимум Стах будет здесь. При мысли о мужчине приятно заныло внизу живота. А Полина скривилась от отвращения к самой себе.

Чем можно перебить эту демонову похоть?! Что сильнее будоражащего кровь желания?.. Волчица вдруг сорвалась с места и стрелой метнулась к дому. Оборотница вбежала по лестнице уже человеком, мало думая про наготу. Пронеслась по коридору и распахнула дверь в кабинет Карнеро. Вот он! Во рту пересохло от жутких воспоминаний. В ушах стоял тот самый звонкий щелчок и хруст. Руки предательски задрожали и замерли на полпути к тускло мерцающему металлу. Но потом волчица представила, что с ней сделает оборотень при её полном согласии, себя с животом от нелюбимого мужчины, мужа-бабника. И так придётся прожить всю жизнь: не короткую человеческую, а несколько столетий. Навсегда расстаться с надеждой увидеть Лёшу! И Полина решилась…

Стах, весело насвистывая, поднимался по входной лестнице, ощущал запах волчицы и предвкушал страстную встречу, когда услышал жуткий вопль боли. Мужчина вбежал в дом, потрясённо замер в распахнутых дверях кабинета.

— Полинка, балбеска! Что ты наделала?

На ковре, забрызганном кровью, сидела женщина, с рукой, зажатой в капкане. Стах легко разжал дуги, глянул на страшные раны, на ошмётки мышц и сухожилий, на торчащие куски костей, глухо выдохнул:

— Зубья серебряные. Регенерация не поможет.

Полина, посеревшая, покрытая липким потом, уже теряя сознание от боли, чуть кивнула:

— Так и напиши на могильной плите: «Дурам не поможет даже регенерация».

Стах не оценил её сарказм, звоня своему бете.

— Герв! Срочно автолёт!

Вбежал Владек, среагировавший на женский крик:

— Тьма!

— К лекарям! Живо! — Карнеро подхватил обмякшую женщину на руки.

* * *

Полина уже несколько дней была в лечебнице Денты. Желание, вызванное течкой, ушло на второй план, а позже его блокировали ведьминским зельем. Руку, раздробленную капканом, собрали почти по кусочкам. Исцелили, только теперь от кисти почти до локтя тянулась сетка шрамов.

В палату вбежала молоденькая сестра милосердия:

— Доброе утро! Как себя чувствуете?

Халатик нелюбимого персикового цвета продемонстрировал стройные ножки медперсонала. Пациенты мужского пола наверняка были в восторге. Оборотница улыбнулась в ответ:

— Хорошо, спасибо!