Снегириная заря

Ты можешь просто так смотреть,
Как пляшут искорки по снегу
На крышах, сучьях… или петь,
Или в сугроб нырнуть с разбегу.

Но только лучше в ранний час
Уйти, накинув полушубок,
Туда, где оседает наст
Под сапогами лесорубов.

Чтоб только ярость топора,
И белых веток колыханье,
И клубом в воздухе дыханье,
Не уловимое вчера!

«От Красавина до Шойны…»

От Красавина до Шойны,
От Печоры до Кеми
Гром гуляет беспокойный,
Ветер правит лошадьми.

Над Плесецкой и Мезенью
Стонут молнии с утра,
Словно светопреставленью
Нынче самая пора.

Но идут по ранней рани,
Ибо дел невпроворот,
Молодые северяне,
Многоопытный народ.

Бревна схвачены баграми,
Пароход уходит вдаль,
Сталь звенит на пилораме,
И сетей сверкает сталь.

От Коряжмы до Олонца,
От Шексны до Вайгача
Всходит молодости солнце,
Разрубая мрак сплеча!

СЕВЕР

Словно я из подвала вышел на свет —
До того прозрачен простор,
И нигде таких ослепительных нет
Меловых обрывистых гор.

И нигде таких, как здесь на заре,
Голубых не найдешь небес,
Солнце палочкой бьет по белой коре,
И звенит березовый лес.

И березы склоняются к роднику,
Что апрельских синиц бойчей,
И заря за лес уводит тоску
По жердинке через ручей.

У ОРЛЕЦОВ

Лес зеленый,
Тихий лес зеленый,
И плоты, и синяя вода,
Две девчонки в лодочке смоленой
В два весла плывут невесть куда.

А над ними чайки, а над ними
Облака и небо без конца,
И ведь есть у этой сказки имя,
Я когда-то слышал от отца.

А плоты уже подходят к бую,
Красный флаг на бревнах впереди…
Мама, мама!
На Двину родную
Словно в молодости погляди!

Годы, горе — это не пустое,
Только погляди как в первый раз,
Лишь на солнце не подымешь глаз —
До того смеется,
Золотое!

ОДА РОДНОМУ ГОРОДУ

«Я иду по земле, утрамбованной шагом столетий…»

Я иду по земле, утрамбованной шагом столетий,
От ботфортов Петра до бульдозеров наших времен.
Строят дом на песке непрактичные зодчие — дети,
На граните стоит боевой крепостной бастион.

Всем народам теперь по-родному земля эта снится,
В грунте корни дубов и опорой судьбе якоря.
Здесь и в небе журавль и на ветке зеленой синица,
И глядит Крузенштерн в кругосветных скитаний моря.

Этих тихих мостов белой ночью и сравнивать не с кем.
Да и бедные слепки теперь не нужны никому,
Если сотни народов приходят сюда с Достоевским
Или с пушкинским солнцем, дотла сожигающим тьму.

Ветер Балтики, ветер по-русски широкий и вольный,
Он великих полвека гордится рожденьем вторым,
И восходит заря каждым утром как знамя на Смольный,
Что судьбу указал деревням и трущобам сырым.