Снеговик

Валенок сжал губы, показывая, что вопрос щекотливый:

— Это также может означать, что он собирался сказать неправду, зная, что об этом догадаются. Чтобы скрыть правду, которую на самом деле мог выдать.

— Что ты имеешь в виду?

— Когда профессиональные покеристы получают хорошую карту, вместо того чтобы просто повысить ставки, они повышают их, одновременно давая слабые сигналы о том, что якобы блефуют. Именно для того, чтобы неопытные игроки подумали, что они раскрыли блеф, и пошли на серьезное повышение ставок. Примерно так вот это выглядит. Двойной блеф.

Харри медленно кивнул:

— Ты это к тому, что он хочет, чтобы я думал, что ему есть что скрывать?

Валенок посмотрел на опустевшую бутылку пива, перевел взгляд на холодильник, сделал не слишком искреннюю попытку подняться с дивана и вздохнул:

— Я же сказал, это все ненаучно. Ты не мог бы…

Харри встал, подошел к холодильнику. Выругался про себя. Когда он звонил Уде, он, конечно, знал, что они наверняка примут его предложение поучаствовать в программе. И еще он знал, что ему удастся беспрепятственно задать Стёпу прямой вопрос — таков был формат передачи — и что камера будет показывать отвечающего так называемым среднекрупным планом, то есть только верхнюю часть тела. Все это отлично подходило для анализа Валенка. И все равно им не повезло. А ведь это была последняя соломинка, последнее место, куда еще мог упасть луч света. Все остальное тонуло во тьме. Возможно, впереди было еще лет десять движения на ощупь, надежд на прорыв, на случайность, на ошибку врага.

Харри уставился на выстроенные как на парад пивные бутылки в холодильнике, их стройные ряды забавным образом контрастировали с хаосом, царящим в комнате. Он помедлил. И взял две бутылки. Они приятно холодили ладони. Дверца холодильника поползла на место.

— Единственное место, где я с уверенностью могу сказать, что Стёп врет, — подал с дивана голос Валенок, — это когда он говорит, что у него в семье нет случаев сумасшествия или других серьезных наследственных заболеваний.

Харри успел поставить ногу и не дал холодильнику закрыться. Свет из холодильника отражался в темном окне, на котором не было занавесок.

— Продолжай, — сказал он.

И Валенок продолжил.

Через двадцать пять секунд Харри был уже почти внизу лестницы, а Валенок почти допил пиво, которое ему сунул Харри.

— Да, Харри, — пробормотал Валенок себе под нос, — тут вот еще что. Когда Боссе спросил тебя, не ждешь ли ты какой-то особенной женщины, ты сказал «нет». Ох, Харри, даже и не думай играть в покер.

Харри позвонил из машины.

Он не успел назваться, а на том конце уже откликнулись: «Привет, Харри».

Мысль, что Матиас Лунн-Хельгесен запомнил его номер телефона или даже забил его вместе с указанием имени, заставила Харри содрогнуться. На дальнем плане он слышал голоса Ракели и Олега. Выходные. Семья.

— У меня вопрос относительно клиники «Мариенлюст». Остался после нее хоть какой-нибудь журнал пациентов?

— Сомневаюсь, — ответил Матиас. — Наверное, есть какие-то правила, где говорится о том, как поступить с документами, если они не переходят кому-то еще. Но если нужно, я проверю.

— Спасибо.

Харри промчался мимо станции метро «Виндерен». И снова рядом с ним парил призрак прошлого. Автомобильная погоня, авария, погибший коллега, слухи о том, что за рулем был он, Харри, и что надо бы его проверить на промилле. Это было давно. Много воды утекло, а душа все болит.

Матиас перезвонил через четверть часа.

— Я поговорил с Грегерсеном, он возглавлял клинику «Мариенлюст». Боюсь, все погибло. Но я уверен, что некоторые врачи, Идар в том числе, забрали данные на своих пациентов.

— А ты?

— Я тогда уже знал, что буду заниматься частной практикой, так что ничего не взял.

— А как думаешь, смог бы ты вспомнить имена хотя бы некоторых пациентов Идара?

— Некоторых — возможно. Но немного. Это же давно все было, Харри.

— Я знаю. Спасибо. — Харри положил трубку и свернул согласно указателю к Королевскому госпиталю.

Герда Нельвик, пышногрудая приветливая дама сорока с лишним лет, этим вечером была одна в отделе установления отцовства Института судебной медицины при Королевском госпитале. Она встретила Харри и повела его в свой кабинет. Ничто не указывало на то, что здесь борются с самыми опасными преступлениями против общественной морали. По-домашнему скучновато украшенные светлые помещения свидетельствовали, что за небольшим исключением местный штат состоит из одних только женщин.

Харри бывал тут раньше и был знаком с процедурой ДНК-анализа. За стеклянными окнами лабораторий он видел женщин в белых халатах, шапочках и медицинских одноразовых перчатках, склонившихся над записями и аппаратурой, где шли волшебные процессы, которые они называли «проба волос», «препарат крови» и «амплификация». Все это в конце концов объединялось в документе, представляющем собой таблицу, где были сведены пятнадцать различных показателей.