Снеговик

Машина отъезжает, и я успеваю увидеть в зеркало заднего вида, как красивый холёный мужчина в безумно дорогом стильном костюме, съезжает по стене здания на пыльный асфальт и так остаётся сидеть, закрыв руками лицо…

А меня накрывает! Теперь могу сама себя критиковать, ругать под аккомпанемент слёз, чем и увлечена: Вот дура! Поверила, снова поверила! Он крутит мной, как куклой с самого начала с самого первого дня, а я ведусь и ведусь!

Я со своей художественной лепкой попалась ему на глаза, и он понял, что со мной можно весело развлекаться, прикольно! Можно делать ставки, можно завалить в постель и чужим именем назвать при этом, подумаешь, всё схаваю! А я и хавала! Ещё и оправдывала! А он почитывал себе и смеялся! Книжечкой купил! Лапши навешал: «талантливый автор» и бла, бла, бла. Ирину подослал, сам даже не стал утруждаться, кукловод чёртов! Спор затеял! Бабы сохнут по этой скотине, вон одна Инеска чего стоит!.. Ну хватит, шутник, поигрались и будет!

Теперь мои правила!..

Глава 48

— Ну, как? — баба Нюра бдит. Только шаги на площадке заслышала, уже здесь! Да ещё и с пирогом в руках, — а где Айс? — жаль хлеб-соль не вынесла на рушнике, как молодожёнам!

— Не Айс, а Аркадий Сергеевич Крылов, — говорю, как можно разборчивей, чтобы уяснила, что не друг он ей никакой, да и мне никто.

— Да, знаю, видела, как он появился красиво! Так где же? Ты про это сказала? — глазами на живот показывает.

— Чего, говорить-то? И так все видят! — наконец, бабка догоняет, что дела не хороши, и поднимает взор от своего творения, что ещё пышет жаром в её руках.

— Ревела? Не поверил, гад, что его? Ах, он скотина неблагодарная, вот я ему покажу! Будет у меня ещё популярней Аркадий Сергеевич Крылов! Я ему крылья-то пообломаю! — опять пошёл речитатив, которому ни конца, ни края не будет, если не заткнуть,

— Поверил!

— Но отказался жениться? — находит бабка новый аргумент.

— Наоборот, замуж позвал. Предложение при всех сделал… — тут Анна Степановна, не вынеся напряга, садится прямо на ступеньку, не забывая, однако, бережно придерживать пирог,

— В, чём беда? — спрашивает, после длительного, по её меркам, молчания.

— Он просто проиграл спор, — бабка заинтригована вконец,

— Что ещё за спор?

— На лестнице будем обсуждать?

— Пошли к тебе, — вскакивает с готовностью. И мы идём ко мне.

Там я сначала снимаю всю красоту, переодеваюсь в домашний халат-размахайку, смываю ко всем чертям остатки профессионального макияжа, поплывшего ещё в такси, собираю в простой хвост гордость парикмахера и только потом иду на кухню, где соседка уже согрела чай и нарезала пирог,

— На вот, не голодать же теперь, — подставляет мне под нос тарелку с куском и чашку. Я беру, ем, пью на автомате и рассказываю всё, как на духу с самого начала и вплоть до такси…

— Инесса — стерва! — вот и всё резюме на мою исповедь.

— Думаю, просто ещё одна дурочка, попавшая в сладкие сети. Главный источник зла — Айс.

— Он не источник! — заступается баба Нюра, — а простой идиот! Впрочем, как и все мужики.

— Не так уж он и прост!

Бабка продолжает симпатизировать гаду, не воспринимая никакой критики в его адрес,

— Ну, добился кое-чего, цену себе знает, но дурачок! Они ж не взрослеют! Кто во что горазд! То на слабо друг дружку берут, то морды лупасят! Всё игрушки на уме! Кто в машинки, кто в войнушку, кто в куклы…

— Я ему не кукла! — цепляюсь за последнее.

Тут звонок в дверь. Мы с бабой Нюрой смотрим друг на друга и понимаем обе, кто к нам пожаловал.

— Иди, открывай! — командует соседка, — да не валяй дурака-то, повоспитывай, да прости!

— Ага! Уже разбежалась, и чёлка назад! — у меня свой план…

Открываю. У порога двое: Аркадий и ещё какой-то мужик в рабочей унифоме не то сантехник, не то газовщик с грязными руками,

— Здравствуйте! — он первый приветствует, — извините, руки не подаю, этот псих, — кивает на Айса, — выдернул прямо из-под машины, даже помыть не дал! — не угадала, автослесарь.

— Ничего страшного, — фыркает Аркадий.

— Все свои, не стесняйся, милок, — ободряет соседка.

В это время отвлекаемся на лифт, там явно кто-то поднимается.

— Что, устроим кино прямо на лестничной площадке? — Айс интересуется. Успокаиваю сразу,

— Кина не будет! — и без передыха, — ребёнок не твой, я пошутила! — сзади заходится неуместным кашлем баба Нюра. Очень вовремя о себе напомнила, — мы поспорили с Анной Степановной, поведёшься или нет! На пирог! Она проиграла! — Да, чуть не забыла, баб Нюр, пирог очень вкусный! — Айс ошарашен, его компаньон не знает, что и сказать, бабка хватается за сердце, а я захлопываю дверь прямо перед носом гостей… и сажусь на пол.

Бабка рядом, тоже сидит, скорбно подперев рукой морщинистую щёку,

— Вот ведь, что натворила, чертовка…

— Не только ему играться, — а внутри тоска и щемит, и давит, но понимаю, по-другому никак.

— Могла хотя бы выслушать.

— Чего выслушать, баб Нюр? Новую сказку, новую враку? Для правдоподобия ещё и свидетеля нашёл какого-то!

— Да это Витька — слесарь из соседнего дома, — объясняет старушка, — не признала, что ли?