Снегурка быстрой заморозки

Несмотря на мое опоздание, встретили меня там очень тепло. Вручая мне анкету, которую я должна была заполнить, начальница отдела кадров жмурилась, как разомлевшая на солнцепеке кошка, породы «гривасто-химически-завитая». У меня сложилось впечатление, что эта любезная дама заговорщицки мне подмигивала – вероятно, намекала, что знает о том, что я не настоящий соискатель места, а разведчица с телевидения. Впрочем, возможно, что у кадровички просто был нервный тик. Очень скоро я поняла, что у моих новых коллег в массе своей с психикой серьезные нелады. Особенно плохо обстояли дела с душевным здоровьем у сотрудников рекламно-информационного отдела, в который меня и направили.

– Вы наш новый редактор? Боже, какое счастье! – восторженно вскричала начальница рекламщиков, едва я сделала сдержанный книксен на пороге ее красивого кабинета с евроремонтом и дорогой мебелью.

Немного удивившись тому, что сделала кого-то счастливым одним своим появлением, я не стала сопротивляться, когда начальница поволокла меня в отдел. Вдобавок я разомлела от уличной жары и, оказавшись в кондиционированном помещении, чувствовала себя подтаявшим пломбиром, проходящим курс реабилитации в морозилке. Нормальную форму я еще не обрела.

Начальница – хрупкая женщина в строгом брючном костюме – была ниже меня ростом, но гораздо энергичнее, и со стороны мы с ней должны были выглядеть, как маленький целеустремленный муравей и обморочно обмякшая куколка. Это зрелище вызвало улыбки на лицах аборигенов рекламного отдела, однако всякие следы веселья испарились с их физиономий, когда начальница прямо с порога кабинета радостно провозгласила:

– Друзья мои! У нас снова есть редактор!

– Опя-ать? —тихо простонала одна из двух девиц.

– Со святыми упокой, – прошептала вторая барышня, посмотрев на меня с жалостью.

Я подавила закономерное желание спросить, какая судьба постигла предыдущего редактора или редакторов, и приветливо улыбнулась.

– Ваше рабочее место там, – показала начальница, демократично представившаяся мне как «просто Мария». – Прошу! Мы вам очень рады и создадим вам самые благоприятные условия.

Часа через полтора я поняла, что мне создали самые благоприятные условия для потери аппетита, хорошего настроения и вообще рассудка. Самым первым и весьма ответственным заданием, порученным мне как редактору, было сочинение оригинальных поздравлений десяти именинникам и юбилярам. Каждое поздравление должно было быть особенным, при этом требовалось соблюсти общий стиль.

Проанализировав три дюжины образчиков, выданных мне предусмотрительной Марией, я обнаружила, что поздравления пишутся по общей схеме. Во-первых, следовало назвать именинника (юбиляра) уважаемым и по имени-отчеству, а затем убедительно просить его принять искренние (теплые, сердечные) поздравления с днем рождения (юбилеем) от всего коллектива «ТелекомКома». Потом нужно было отметить большой вклад именинника (юбиляра) в дело, которому он служит, – не имея ни малейшего представления о том, что это за дело такое! После этого полагалось высоко оценить человеческие качества героя торжества и переходить непосредственно к пожеланиям. Тут приветствовался витиеватый стиль и выражения типа: «ощущение абсолютного здоровья», «победоносное движение в будущее» и «неиссякаемый творческий потенциал».

Мой собственный творческий потенциал иссяк минут через сорок. Где-то на пятой или шестой «поздравлялке» я обнаружила, что в пожеланиях пошла по второму кругу. Кроме того, меня посетило близкое к сумасшествию ощущение, будто я разговариваю с манекенами в витрине магазина: все именинники, без различия возраста и пола, сделались в моем воображении однояйцевыми близнецами, в равной степени наделенными однообразными достоинствами. В комплект обязательных добродетелей входили высокий профессионализм, фантастическое трудолюбие, а также сила воли и упорство в достижении цели, парадоксально сочетающиеся с редкой добротой, поразительной чуткостью и чувством юмора, причем последнее непременно было искрометным – хоть спички зажигай!

Застопорившись на сочинении шестой «поздравлялки», я жалобно попросила у коллег гуманитарной помощи в виде чашечки кофе, получила ее и выхлебала горячий напиток в два приема, однако это нисколько не стимулировало мою умственную деятельность. Не дала освежающего эффекта и холодная пепси, налитая мне сердобольной девушкой Катей, занятой на конвейерно-поточной сборке полуфабрикатных флажков с фирменной символикой.

Оглядевшись по сторонам – не смотрит ли кто на меня? – я отодвинула в сторону компьютерную клавиатуру и несколько раз аккуратно стукнулась головой о столешницу. Камера видеонаблюдения над входной дверью с готовностью развернулась в мою сторону. Я придурковато подмигнула заинтересованно поблескивающему объективу и сказала:

– Эврика!

– С «Эврикой» мы уже не работаем, – не прекращая производство флажков, откликнулась замордованная тупой работой Катя. – Они запороли нам печать последнего буклета.