Снегурочка для босса

Последняя «обнадеживающая» фраза мигом воскрешает в моей памяти целую вереницу фильмов-катастроф про внезапные крушения транспорта на огромной высоте. Волей-неволей даже холодные мурашки страха по спине пробегают.

В итоге я бросаю на Морозова напряженный взгляд, а затем иронически качаю головой.

— А ты умеешь успокаивать…

Из-за объявленной лавиноопасности на других, более сложных маршрутах наша единственная рабочая трасса выглядит очень оживленной. Новички чередуются с опытными лыжниками, которые объезжают первых со страдальческим смирением и явно сдерживаются усилием воли от соблазна развить максимальную скорость. Из динамиков на высоких столбах играет бодрая фоновая музыка, а солнце подсвечивает за ограждениями прекрасный белый снег серебром.

Морозов ставит меня на лыжи и только-только приступает к инструктажу, как вдруг его отвлекает телефонный звонок.

— Это Батянин, — сообщает мне. — Подожди пять минут и никуда не дергайся. Я скоро вернусь. — Он отходит в сторону ограды. — Да, Андрей..?

Оставшись в одиночестве, я чувствую себя очень неуверенно. Смотрю с восхищенным испугом, как другие лыжники плавными виражами скользят вниз и понимаю, что до такого умения мне еще ох как далеко. Как они так умудряются делать, не понимаю. Мне вот даже просто стоять на лыжах почему-то страшновато!

Я нервно покусываю губы и кошусь на спину Морозова неподалеку. Сесть на снег пока, что ли?..

Хочу высвободить один ботинок из крепления, чтобы почувствовать более надежную опору под собой…

И тут вдруг лыжи от моего движения неожиданно трогаются с места.

Глава 21. Столкновение с последствиями

С перепугу в моем судорожно сжавшемся горле спирает дыхание.

Несколько секунд я не могу издать даже жалкого полузадушенного писка. А тем временем оцепеневшее от страха тело с неумолимо нарастающей скоростью несется вниз по горному склону — сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее. Причем не по прямой линии, а почему-то по диагонали.

Мимо пару раз проносятся другие лыжники, огибая меня с профессиональной ловкостью и олимпийским спокойствием. Я изо всех сил пытаюсь затормозить в вертикальном положении, но у меня ничего не получается… только заносит еще больше в левую сторону — к обочине с нетронутыми пышными сугробами. Лыжи совершенно не слушаются!

В конце концов, совсем уж отчаявшись, я панически плюхаюсь на корточки и торможу сама себя руками. Тело резко совершает опасно крутой поворот по левой дуге…

А затем в меня врезается торпедой чье-то длинное, неприятно жесткое тело. Аж дыхание выбивает из легких.

— А-а-а!.. мпфф… — с тихим визгом я лечу в сугроб, и мой жалобный вскрик почти сразу тонет в холодном снегу, перекрывшем мне рот солидной порцией.

Я судорожно кашляю и отплевываюсь. Сквозь грохот собственного сердцебиения слышу, как кто-то рядом матерится, на чем свет стоит — громко и возмущенно… но отреагировать на чужие эмоции пока не получается. Потому что толчок я получила хоть и по касательной, но такой сильный, что головой аж по самые плечи впечаталась в снежную массу на обочине.

Выдав очередное длинное непечатное ругательство, хриплый голос рядом зло спрашивает:

— Эй, девушка! Вы там как, в порядке? Черт, черт… Ну что за…

Я чувствую рывок за свой капюшон. Тот, кто меня сбил, вытягивает из сугроба за шиворот мое неповоротливое тело и сердито добавляет:

— Вы меня, конечно, извините, но в этой ситуации виновным я себя не признаю!

— Сергей Евгеньевич! — вмешивается третий голос, задыхающийся и какой-то паникующий. — Позвольте я сам с девушкой переговорю. Вы же знаете… правила…

— Она сама наперерез мне рванула! — огрызается первый голос. — Плевать я хотел на правила и…

— Нет-нет, не беспокойтесь, — торопливо бормочу я и смахиваю наконец со своей лыжной маски налипший снег. — Это действительно моя вина! Не удержалась на месте. Только учусь кататься на лыжах. Извините, пожалуйста!

Лица обступивших меня незнакомцев расслабляются, особенно у того, кто на меня наехал. И я вдруг понимаю, что узнаю их обоих. Это те самые типы, что сидели по соседству со мной в ресторане во время обеда.

— А что за правила? — интересуюсь по инерции, смущенно разглядывая их.

Спутник худощавого долговязого Сергея Евгеньевича — коренасто-плотный, но очень ухоженный бородач, — быстро отвечает вопросом на вопрос:

— А вы разве не в курсе?

— Нет.

Лошадиная физиономия Сергея Евгеньевича заметно светлеет. Он даже взирать на меня начинает прямо-таки с отеческой благосклонностью и с покровительственным участием похлопывает по спине.

— Оно и к лучшему. Впрочем… вас как зовут, девушка?

— Вероника.

— Вот что, Вероника… держите мою визитку, — он небрежно сует мне в карман куртки плотный темный прямоугольник. — Если почувствуете себя плохо, дайте знать.

— Хорошо…

Веер снежных брызг окатывает нас троих внезапным градом по самые колени — из-за того, что рядом резко и круто тормозит еще какой-то лыжник в красном спортивном комбинезоне.

— Пап, что стряслось? Опять проблемы? — он задирает свою лыжную маску наверх, и я неприятно вздрагиваю.