Снегурочка для босса

Я киваю и выхожу.

Из-за того, что особняк Морозова такой большой, у меня возникает ощущение лабиринта. Столько комнат здесь, поди разберись, куда топать! Хорошо хоть лестница рядом, нигде ее искать не надо. А на цокольный этаж тоже можно спуститься отсюда, судя по гудению нескольких голосов и редких пробных аккордов откуда-то снизу.

В своем наряде, несмотря на то, что сказочное платье-пальто длиной всего лишь до колен, я чувствую себя самой настоящей царевной. Наверное, из-за необычного головного убора. Так что каждый шаг доставляет какое-то детское удовольствие и предвкушение праздника.

Невольно улыбаясь, я размеренно поднимаюсь наверх…

А на последней ступеньке путь мне преграждает белая фигурка Павлины.

Сдвинув тонкие брови, она сердито оглядывает мой костюм и объявляет напряженно-тонким голосом:

— Я не верю! Этого просто не может быть!

— Вы о чем? — моргаю я.

— Ты не можешь встречаться с Матвеем!

А, ну понятно. Морозов сообщил ей нашу официальную легенду.

— Знаете… — скрещиваю руки на груди, чтобы почувствовать себя уверенней. — Я думаю, с кем встречаться, решать ему, а не вам.

— Вероника, ты не понимаешь… — Павлина качает головой и проникновенно говорит: — Он — мой! Всегда был, есть и будет моим. Просто поверь в это. Даже если он как-то обнадежил тебя, то очень скоро передумает!

— Вот если передумает, тогда и будет, о чем говорить, — подытоживаю я и начинаю обходить живую преграду. — А сейчас извините, мне надо найти свою гостевую спальню.

Розовые губки девушки складываются в потрясенное «о».

— Ты что, еще и жить в его доме собралась?!

— Не собралась, а уже живу. С сегодняшнего дня.

Она непроизвольно сжимает и разжимает свои идеально красивые пальцы, будто хочет придушить меня на месте. Но при этом умудряется держать на лице всë то же прекрасно-трагическое выражение.

— Вероника, — душевно зовет она, снова заставляя меня притормозить, — неужели ты так легко примешь тот факт, что будешь третьей лишней? Да пойми же, Матвей хочет вызвать мою ревность, а с тобой просто играет! Он всегда любил только меня. Я знаю!

Будь у нас с боссом реальные отношения, я бы, наверное, сильно расстроилась от таких слов. Но тайное понимание, что это — всего лишь работа под прикрытием, служит весьма неплохим щитом от чужой ревности.

Ревности…

Кстати, а не приписывает ли она как раз-таки свои чувства своему бывшему? Такое ведь сплошь и рядом случается у женщин.

— Играет со мной, значит? — задумчиво повторяю я.

— Да!

— Что-то сомневаюсь. Потому что… видите ли, я не раз замечала одну важную вещь. Когда на эмоциях что-то рассуждают про мотивы других людей, то обычно все эти громкие слова — это совсем не про них.

— А про кого же? — снисходительно вздыхает Павлина.

— Про вас. Это ваши мотивы. И вы приписываете их Матвею подсознательно… а может и специально. Это вам любой психолог скажет.

— Глупости! Ничего я не… — она вдруг обрывает себя, прислушиваясь.

Снизу, с цокольного этажа раздаются медленные спокойные шаги. Кто-то поднимается наверх — вот-вот появится на лестничной площадке первого этажа. И в то же мгновение голос босса окликает:

— Вероника, ты уже готова?

Я открываю рот, чтобы ответить, но Павлина опережает меня странным вскриком… и, рухнув на ступеньки, катится вниз. Только не суматошно, как это бывает, когда люди теряют равновесие, а четко сгруппировавшись. Как спортсмен, готовый смягчить столкновение с чем-то жестким.

Ее поведение так шокирует меня, что я просто немею. Так и стою, в ужасе глядя, как она приземляется у подножия лестницы…

Прямо возле блестящих черных ботинок поднявшегося Морозова.

— Матвей… о-о, как же мне больно… — стонет на полу его бывшая, беспомощно распластавшись. — Это она! Она меня толкнула!

Глава 5. Подлянка нежной принцессы

Лживое обвинение Павлины возмущает меня до глубины души. И сразу же затмевает даже беспокойство за ее здоровье.

— Что?.. Нет! — выдыхаю я неверяще. — Матвей Эд… м-м… я ее не толкала! Пальцем не тронула, честное слово!

Он бросает на меня внимательный взгляд, заметно задержавшись на преображенном лице. Потом коротко мотает головой, словно отгоняя лишние мысли, и наклоняется к стонущей притворщице — оценить травмы от падения.

— Покажи, где болит?

— Рука! — жалобно поскуливает Павлина и демонстрирует стремительно распухающее запястье. — И бедро еще… кажется, очень сильно ушиблась… ой-ой-ой! Не нажимай здесь!

— Терпи.

Морозов без особых усилий подхватывает ее на руки и направляется куда-то. Я спускаюсь за ними следом в полном смятении. Тревожные мысли крутятся только вокруг одного-единственного вопроса…

Неужели он ей поверил?

— Осторожней! Ох, наверное, у меня рука сломана… — голос Павлины звучит из комнаты, смежной с фойе. Вероятно, малая гостиная.

Я останавливаюсь на пороге, даже не представляя, что теперь делать.

Павлина бросает на меня быстрый оценивающий взгляд поверх мужского плеча, пока Морозов опускает ее на мягкий диван с серебристо-узорчатой обивкой.

— Так нормально? — спрашивает он.